брошен, бредя в забытье,на заднее сидение и
ритм вхождения в НиЖ-То
расплылся на губах её
слезами грязного оргазма от недоучки.
И поздно «мудрости» учить,
коль лучше чувствует плоть её,
сняв маску,
с яркой краской на губах,
раздвинув ягодицы в подворотне…
Ню-444
Раздевая её понимаешь,
что всю грязь от других забираешь,
что с 14 лет окружила её —
наспех, неумело побритую суть.
В голове не имея алтына,
во все тяжкое груди несла и
в какой-то момент залетела в её чрево
равнодушия переполненная роковая мужская слеза.
Понесла за 10 000 целковых и родила,
пропуск в отчестве лишь занесла.
Поначалу казалось, что – Ева,
а окошко раскрылось мальцом.
На полушку умнее стала,
но притухшее вспыхнуло вновь.
Понесло по ухабам и ямам,
номерам для свиданий в отелях,
Грязным комнатам общежитий и
подержанным автомобилям…
Об учебе и думать не стоит, —
в своем деле привычном, как львица,
Разгрызает кошельки крокодиловой кожи и
разводит на ноль всех знакомых,
что в сетях ожидают звонка и в назначенный час,
когда сын засыпает, обнажает себя догола…
Ню-445
Что в Человеке может звучать гордо и
что приносит ему этот звук?
Зачем он ноту взял не ниже и не выше,
а только ту,
в которой проявить себя хотел?
Зачем искать неординарного подхода,
чтоб только на минуту ослепить,
чтоб лживой красотой своей натуры,
нагой пред ним предстать
и всех иных собой затмить?
Спуститься легче,
чем потом подняться
с клеймом Миледи на плече, и
не взойти к Олимпу бесподобной,
шикарной и неотразимой леди,
А стать затасканной,
с печатью низкой пробы, —
доступной всем,
кто «кушает объедки» и заливает Рислингом
измятое собой твое нутро…
Так день за днём
ты в потном и прокуренном трюме
утехи ищешь в жирненьком самце,
который ляжки твои гладит от уныния и
четвертной даёт за час с тобой в игре…
Скажи, что в тебе такой, —
сегодня, завтра и потом, —
отзовётся гордым словом,
коль для несведущего станет ясным —
От взгляда одного -,
что ты на дне и
белоснежных лилий тебе
никто и никогда
уже не принесёт…?
Ню-446
Вновь
