рыбой, фаршем или морепродуктами. Когда была маленькой, подворовывала их у мамы из шкафчика и грызла сухими. Делала бесчисленные бусы из разных по форме макарошек.
– Бусы-деликатес для маленькой хитрой Настёны, – хохотнул он.
– Сто процентов! Понимаешь, что реставрировались они постоянно?
– Не сомневаюсь, – согласился Павел. – Я обожаю плов, настоящий, со специями, с раскрывающимися чесночными цветками, растомлённый в казане. Никакие ризотто, паэлья и тяхан рядом не стояли. Даже обидно, когда суть плова пытаются объяснить незнающему человеку через сравнение с ними. – Он свернул второй блин. – Но рис сухим не грыз.
– Ха-ха! – Настя подцепила последний блин и переложила его себе на тарелку.
– Боишься, что не поделюсь? – поддел он.
– Перестраховываюсь, – пробурчала она. – Кстати, в противоположность – не люблю гречку. Даже от запаха её воротит, когда варится. При этом уважаю её за столь узнаваемый свой собственный аромат, как бы он ни был мне неприятен.
– Наверное, я всеядный. – Павел перешёл к омлету. – Хотя… Брокколи и цветная капуста. Бе-е! Обычная – нормально, пирожки с ней люблю. А эту, соцветиями, даже на вид не переношу.
Настя отложила вилку.
– Я тебя сейчас удивлю – во всяком случае, очень на это надеюсь!
Он перестал жевать. Она поджала губы, чтобы не рассмеяться.
– Я люблю ещё один коктейль, только в еде! Семифредо с персиками и базиликом!
Он застыл истуканом.
– Это что за зверь заморский?
Она закатила глаза. Он развёл руками.
– Зато я не делаю умное лицо и глупо не поддакиваю. Фрукты и трава… Хм… И красивое иностранное слово. Наверняка сочетаются. При всём моём незнании нюансов, это вроде бы десерт, так? С базиликом? Серьёзно?!
– Ты просто вынуждаешь меня устроить тебе дегустацию, – прищурилась она.
– Пиши список – я обеспечу продукты. Арбуз будет бонусом, – ответно усмехнулся он.
– Замётано. Как только наступит сезон больших ягод. – Она протянула ему руку.
– Поставлю напоминание в телефоне и дам указания секретарю внести в календарь. – Улыбаясь, он пожал её ладонь, чуть дольше задержав пальцы в своём мягком захвате.
– Мне пора. – Настя отняла руку.
– Спешишь на работу? – Он нехотя разжал свою.
– Дочку из садика забирать. Она только начала ходить туда.
– Дочку? – Сказать, что он был удивлён, – значило не сказать ничего.
Она рассмеялась, спускаясь с высокого табурета на пол.
– Мой ассоциативный коллега по кофейне, скажи уже сакраментальную фразу! – Настя широко улыбалась Павлу, откровенно забавляясь его растерянностью. – Ни за что не поверю, что ты не смотрел этот фильм хотя бы один раз!3
Он испытал шок, услышав про ребёнка, хотя сам не мог объяснить почему. Немного натянуто улыбнулся, встал, посмотрел на неё, опустил глаза, взглянул сверху вниз и не разочаровал:
– «Может
«Москва слезам не верит», 1979, реж. В. Меньшов
