ночь настала, и ни луны, ни звёздочки… Вот какие у нас, у гномов, летописи!
Хотите узнать, что было дальше? – спросил Чудило-Мудрило, раскурив трубку.
– Хотим, хотим! – запищали девочки.
– Ну так слушайте. После страшных страниц о Попеле – их откроешь, и тьма сразу кругом, – идут ясные, светлые про Пяста. О нём я хоть целый час рассказывать готов.
У Юзека глаза загорелись.
– Расскажи, гномик, пожалуйста!
– Расскажи, расскажи нам всё! – наперебой закричали дети.
Чудило-Мудрило сдвинул колпак, почесал в затылке и начал рассказ:
– Сам-то я этого не видел, меня тогда ещё на свете не было. Но старичку гному, который записал эту историю, рассказал её старый дуб, а он хорошо помнил те времена. Голос у дуба был уже слабый от старости, но только он зашелестит, в лесу сразу тихо-тихо сделается – слышно, как муха пролетит. Сосны, ели, буки, грабы, берёзы, даже трава, мхи и папоротники слушают затаив дыхание – ни один стебелёк не дрогнет, ни один листок не шелохнётся. А старый дуб шелестит себе потихоньку, ведя неторопливый рассказ про времена своей молодости.
И вот этот гном – а он в ту пору ещё мальчонкой был, ростом с синичку, – придёт к своему знакомому грибу в гости, сядет под шляпку и слушает. Он слово в слово запомнил рассказ старого дуба и потом записал в книгу.
А дело было так.
Рос этот дуб, тогда ещё молодой дубок, в тихой дубраве, а неподалёку, в тени лип, вокруг которых гудели пчёлы, стояла избушка из белых лиственничных брёвен. В избушке жили трое: Пяст, Репиха и сынок их, по прозванию Землян. Прозвали его так за любовь к родной земле – как выйдет, бывало, на порог, непременно скажет: «Здравствуй, земля родная!»
Жили у них в избушке и гномики, жили не тужили: отец, мать и сын никогда не забывали поделиться с ними и золотистым мёдом, и белоснежным творогом, и лепёшками. Даже в королевском дворце не жилось бы гномам лучше, чем в этой тихой, светлой, пахнущей смолой избушке.
Вот подрос Землян, и настало время в первый раз остричь ему золотые волосы. Стали собираться на праздник соседи – кто пешком, кто на телеге, кто верхом. Шумно во дворе у Пяста. Хлопочет хозяин, хлопочет хозяйка – всех надо угостить, всем угодить. Немало дел и у гномов.
И вдруг, когда солнце уже клонилось к закату, раздалось чудесное пение. Все подняли глаза к небу, казалось, песнь льётся оттуда. А гномы побледнели и задрожали, будто холодом дохнуло, хотя был тёплый майский день.
Бросив свои дела, замерли они на месте, объятые дрожью и лязгая зубами.
Тут на фоне алой зари показались два странника: они направлялись к хате Пяста и пели.
Сладкозвучное пение плыло над землёй, и казалось, будто соловьи защёлкали в саду, и росинки зазвенели колокольчиками на каждой былинке, на каждом цветочке, и липы на пасеке зашелестели листочками,
