начальству было бессмысленно. Скорее всего, направят за уточнением к этому щеголю. А там еще и на порог не пустят. В итоге виноватым окажется именно он. Такие господа, как сеньор Кальве, могли позволить себе ошибки. Исправляли их обычно другие.
В списке столичных гимназий, Фродо не нашел ни одного похожего названия. Вероятнее всего, заказчик ошибся годом выпуска. Пришлось вернуться к пылившимся в беспорядке папкам. На этот раз он унес с собой целую кипу. И вскоре неторопливое упорство увенчалось успехом. Щеголь действительно ошибся с датой. Алехо Каморо окончил гимназию на год позже. Когда Фродо это обнаружил, стрелки больших настенных часов показывали половину третьего. Вернув лишние документы в хранилище, он достал заботливо приготовленный супругой бутерброды. Поев, тщательно вытер пальцы салфеткой, снова взял папку, и мысленно скомандовав себе:
"Приступим!"
Даже сейчас, когда рабочий день остался позади, он вспоминал легкий похожий на мурашки от сквозняка трепет. Иногда такое случалось, когда копировал важные исторические документы. Незнакомые рядовые имена, как правило, оставались мертвыми завитками букв. Это только друзья и родные могли видеть за сухой канцелярской строчкой знакомое лицо и живой человеческий образ. Он же просто выполнял свою работу.
" Каждый человек вселенная!" – однажды прочитал Фродо. Внутри себя, он эту вселенную ощущал. Но миры других всегда были закрыты. Пересекались они только у очень близких людей, но лишь где-то на самой границе. Но сегодня вдруг пробудился интерес, будто биография никому не известного Алехо имела для него значение.
На фотоснимке выпускного класса два десятка молодых людей улыбались в зрачок объектива. Впрочем, улыбались не все. Юноша с худым болезненным лицом опустил взгляд на паркет. Над его сдвинутой на лоб конфедераткой кто-то из шутников показывал рожки.
"Может он и есть Алехо?" – подумал архивник, представив своего героя хроническим неудачником и мишенью насмешек. Свои школьные воспоминания по злой прихоти судьбы были для него закрыты. Но из рассказов сына Фродо знал, что в школьных коллективах есть несчастные затравленные существа, к которым одноклассники проявляют ничем не объяснимую жестокость. Убеждая парня, что так поступать нельзя, Фродо часто задумывался над этим уродливым явлением. Возможно, так проявлялись законы природы, где сородичи гнали, заклевывали больную особь.
"Так что же тогда есть человек? Чем отличается этот "образ и подобие" о прочих тварей!"
Ответ Фродо не знал. Не мог он ответить и на куда более простые вопросы:
"Сколько ему на самом деле лет? Кто родители? Как и где жил, до того, как очнулся из беспамятства в монастырском больничном приюте?"
Погружаясь в чужой биографию, он опять поневоле задумался о собственной судьбе. Но всякий раз, когда это происходило, в затылке начинала пульсировать боль. И, постаравшись выкинуть из
