мужик с пестрым флагом города. Его переполняют чувства. Он смеется и говорит проходящим мимо москвичам: «Не бросайте это дело! Как приятно видеть столько нормальных людей! Тут на улице народу как у нас полгорода!» У женщины рядом с ним медицинская маска на лице, на которой написано и перечеркнуто слово «Путин».
Мальчик и девочка идут в черных майках с белыми буквами: «Челябинск за честную власть». У него на спине рюкзачок, и он играет роль ишачка своей девушки. На ходу, не останавливая ишачка, она достает из рюкзака бутылку с водой и пьет. Душно, парит. Дальше на Якиманке, в сопровождении родителей, вприпрыжку бегут мальчик и девочка лет десяти, он в джинсиках, и она в джинсиках, он в голубой панамке, она в зеленой, и они хором поют тонкими голосами: «Мы здесь власть!»
Когда колонна с веющими флагами, яркая и праздничная, в сиянии белоснежных лент, одна из которых имеет в длину тридцать метров (ее несут несколько десятков человек, как шлейф королевы), в ореоле воздушных шариков, которые вырываются из рук и быстро поднимаются в небо, медленно выходит из устья Полянки на простор площади, то раздается общий вздох изумления и потрясения, который быстро сменяется смехом. Каменный мост впереди перегорожен оранжевыми поливочными цистернами, перед ними стоят серые цепи ОМОНа и зеленые внутренних войск. Тысячи черных шлемов-сфер сияют на солнце. Между цепями расхаживают офицеры. Медленно выезжают сбоку, из проезда у сквера, белые автозаки и там, в глубине этого средневекового боевого построения, четко, как на параде, разворачиваются задом к колонне, словно приглашая ее прямым ходом проследовать в тюремный ад.
Это – невиданная мной Москва, хотя я прожил в моем городе всю жизнь и исходил все его улицы. Но такого хамства – перекрыть центр города от людей и спрятаться там накануне инаугурации за спинами бесчисленных ОМОНов – я и представить не мог. Этот перекрытый старый московский мост, и заблокированные на выход 12 станций метро, и отрезанный от людей Манеж, и нагнанные в центр бесчисленные войска, и сам себя посадивший в осаду Кремль, словно там не законная избранная власть, а самозванец и вор – все это свидетельствует о страхе. «Линия Мажино», – говорит мужчина рядом со мной, разглядывая серо-черные цепи впереди. «Мордор какой-то», – добавляет другой, задумчивый голос. А по колонне, которая все подходит и подходит, катится, набирая силу, рев десятков тысяч голосов: «Путин – трус!»
Три часа назад, еще только выйдя из метро Октябрьская, я увидел, что за спинами формирующейся колонны стоят оранжевые цистерны, перегораживающие улицу. Кто-то с самого начала словно решил сдавить людей в тесное пространство и закрыть им выход на Ленинский проспект. Такое же обрезание пространства ждало марш на Болотной площади. Десятки тысяч людей втягивались на площадь перед «Ударником» и в сквер и оказывались в ловушке. Выйти некуда. Впереди развернута
