перепродажу им не доказывают. Колесо парень веселый и любит иногда безобидно пошутить, но всегда говорит с таким серьезным видом, что любой депутат позавидует. А Шрам волнуется, что не смог попасть на свадьбу к сестре. Вся эта четверка когда-то вместе сидела на общем режиме и даже на одном бараке, вот их жизнь свела снова. Им всегда есть что вспомнить, вот и сейчас похохатывая вспоминают, как "лечили" отрядника по прозвищу Чебурашка от похмелья брагой.
Ближе ко входу за дубком играют в нарды азербайджанец Али по прозвищу Басмач, которое получил за татуировку с какой-то арабской вязью и армянин Вартан, по прозвищу Палец. Погоняло Вартан заслужил тем, что в лагере, отказываясь от работы, отрубил себе мизинец на левой руке. Оба – квартирные воры или домушники, даже весьма успешные. В нарды играют с первого дня и постоянно, все не могут выяснить, где круче нардисты – в Армении или Азербайджане.
Колесо их добродушно подкалывает, – На Карабах играете?
Они улыбаются, а Басмач отвечает, – Я того Карабаха нюх топтал, он мне зачем?
А Вартан Палец ему вторит, – Ээээ, ара, слюююшай, зачем мне Карабах-Марабах? Я преступник, пусть там политики разбираются
В левом углу, на одной из сдвоенных нар внизу сидят два старичка – Пика и Свеча. Обоим слегка за семьдесят, оба отсидели лет по сорок пять. Свеча получил погоняло за рост и телосложение – высокий и худой. Пика – за то, что при любом скандале хватался за пику и всаживал в противника.
Свеча – карманник, всю жизнь крадет, за это и сидит. В этот раз попался по причине, что не смог аккуратно вытащить кошелек – руки подвели.
Пика же после последнего срока решил завязать, и милиция какими-то хитрыми ходами устроила его в дом престарелых. Но продержался он там недолго, что-то не поделил с соседом по палате (или как там у них называется?) и всадил соседу перочинный ножик в пузо. Сосед остался жить, а Пику закрыли. Единственное, о чем жалеет Пика, что "не дорезал, его, падлу".
Знакомы они годов с 50-х, когда-то сидели вместе на Севере. Целыми днями вспоминают "ранешние времена", пьют крепкий чифирь и курят самокрутки. Сигареты оба не признают принципиально. Как товарищ Сталин потрошил в трубку табак из папирос "Герцеговина Флор", так и старички потрошат табак на газету, крутят самокрутки и курят. Вонь от этого стоит страшная, но никто им не делает замечания – ведь хата людская и возраст, как и некоторые безобидные привычки тут уважают.
Вот и сейчас, затягиваясь "скруткой", наверное, в пятый раз за день, Свеча рассказывает Пике, как его не дождалась из тюрьмы Машка Селедка: «Представляешь, Петрович, прихожу после пятерки, а она с пузом и девчушка, годиков двух крутится. Прости, говорит, дуру, не дождалась».
Пика в своем стиле, – Нужно было стерву на пику посадить и всех делов.
– Ты что, Петрович, – возмущается Свеча, – я же любил ее, дуру.
Пика уважительно величает Свечу Никанорыч, а тот его -Петрович,
