открыл мне дверь и помог выйти. И правда, тишина нарушалась только шелестом листьев от ветра, гулявшего в высоких кронах деревьев. Даже пения птиц не было слышно. Я огляделась. Среди буйных зарослей мелькнула яркой лентой вода. Она сверкала под лучами жаркого солнца, звала меня, и я не посмела воспротивиться ей. Мягко ступая по траве, я подошла к реке. Берега её обрамляла высокая трава и камыши, вода с тихим плеском билась о невысокий берег.
Ни человека, ни животного, ни птицы. Казалось, весь мир погиб, оставив только эту безмятежную реку. Я сняла кроссовки и, присев, опустила босые стопы в воду. Она была холодной, но бодрила. Я всматривалась в отражение, пытаясь разглядеть в нём свои черты, но вода искажала лицо до неузнаваемости. На плечи опустилась тяжесть и взгляд вновь затуманился. Я ссутулилась, опустив голову и наблюдая как слёзы капают в воду словно редкий дождь. Я не понимала, отчего плачу на этот раз. Обидные слова, услышанные в магазине, растворились в движении автострады. Ведь всё, что наговорила Мария – это ведь были настолько очевидные вещи. А я вместо того, чтобы самой себе признаться в сказанном, бежала от этого, испугавшись собственного положения.
Но ведь меня никто не принуждал становиться содержанкой. Я осознанно выбрала этот путь, чтобы решить свои проблемы. Да, я проглотила свою гордость, ради определённой выгоды. Но стоило мне увидеть жизнь, какой она могла быть, если бы я была чуть уверенней, чуть хитрей, чуть беспринципней, как я забыла о том, что становлюсь ничем не лучше тех меркантильных женщин, которых училась ненавидеть по классическим романам.
Я никогда не вводила в заблуждение своих любовников, давая ложные обещания и пустые клятвы. Хоть в этом я осталась честна. Каждый из нас использовал друг друга добровольно. Но по сути… я просто продавала своё тело за подарки, путешествия, вещи. Даже для прогрессивного двадцать первого века, я оставалась всё той же опустившейся шлюхой, на которую косо смотрели как и триста лет назад, так и сейчас.
Как же мужчинам проще! Тех, кто использует женщин, за такой образ жизни не осуждают – все помои льются на нас, их девочек, которых некому защитить. Даже те, с кем мы были, с удовольствием бы отреклись от нас, соверши мы какой-нибудь проступок на глазах у всего общества.
Всё это я прекрасно понимала, обо всём этом я уже думала, но всякий раз отметала эти рассуждения на задний план, потому что от них становилось невыносимо тяжело на душе. А сегодня слова Марии будто послужили катализатором. Мысли прорвались сквозь плотину отрицания, затопив меня слезами. Давно пора.
Не знаю, сколько я просидела на берегу, но вдруг ощутила дрожь. Плечи покрылись мурашками, воздух стал холоднее, а солнце клонилось к закату, застревая в макушках деревьев. Я ополоснула лицо речной водой, почувствовав облегчение. С прохладными каплями растворялись и тягостные мысли, и головная боль от долгих рыданий.
Неся в руках кроссовки, я прошлась по жёсткой траве босиком. Сколько же я так просидела? Алекс ни разу
