на холмах, а между ними утонувшие в снегу чечевицы ксиллов, темные и сверкающие, и крохотные фигурки в скафандрах, с трудом передвигающиеся от аппарата к аппарату. Кальвено устало опускалась за плоский горизонт, и свет ее багровыми отблесками тянулся по ледяному полю, словно указывающие на нас окровавленные пальцы.
Жалкое, беспомощное создание, затерянное в безграничной вселенной, я почувствовал, как далеко от меня Земля, внезапно ощутил те миллиарды километров, что отделяли меня от родной планеты. Мне казалось, что настал апокалипсис, конец света, что мы где-то вне времени. Даже хиссы были для меня в тот момент чужими, существами иного мира, ничем не связанного с нашим. Наверное, Ульна чувствовала то же самое: я видел, как она побледнела и задрожала. Акейон и другой синзун с непроницаемыми лицами, неподвижно и молча сидели перед экраном.
Я слышал, как Суйлик в кабине управления, в сеалле, отдает приказы по радио. Голос его звучал спокойно и холодно, но чуточку дрожал, что у хиссов является признаком крайнего волнения. Еще бы! Столь важную миссию ему доверили впервые. Он знал, что вряд ли вернется на Эллу, но все равно был рад, что именно ему, молодому открывателю планет, поручили возглавить ударную группу.
Я уселся в кресло, перебирая в памяти все, что знал об оружии, которое мне вскоре предстояло пустить в ход против мисликов, и об управлении сахьенами, бронированными машинами, которые должны были защитить нас от мисликов. Ульна тронула меня за плечо и спросила по-хисски:
– Не хочешь прогуляться по Риссману? Суйлик только что объявил, что мы пробудем здесь где-то с базик.
Ее певучий голос делал даже хисские слова необыкновенно мелодичными. Она склонилась ко мне, и ее смугло-золотистое лицо со спадающими по сторонам белокурыми волосами показалось мне таким земным среди зеленых лиц хиссов, что я был потрясен. Почувствовав мою растерянность, Ульна улыбнулась чудесной улыбкой синзунок, которую ты сейчас видишь на ее губах.
– Хорошо, – сказал я. – Пойдем.
– Только не задерживайся! – прокричал мне Суйлик. – Скоро вылетаем. Ах, если бы ты мог видеть Риссман раньше!.. Но теперь все кончено; прежним ты его уже не увидишь, – добавил он, уже тише.
Мы мало что успели сказать друг другу во время той прогулки между ксиллами по обледеневшей почве Риссмана, и все-таки именно с того момента между мной и Ульной возникло чувство близости. А сблизиться с синзунами совсем не просто: их гордая сдержанность не имеет ничего общего с довольно равнодушной любезностью большинства хиссов, но если уж они дарят кому-нибудь свое сердце, то навсегда. На обратном пути Ульна поскользнулась и упала. Я бросился к ней, поднял ее и почувствовал под скафандром сильное гибкое тело, увидел ее глаза, устремленные прямо в мои. В то мгновение я впервые понял, что, несмотря на миллионы световых лет, разделяющих наши планеты, Ульна мне ближе и дороже всех дочерей человеческих, которых я встречал на Земле. Во входном отсеке, когда
