в одном лице. На вопрос – что же изобрел Иоганн Гутенберг? – правильнее всего будет ответить: он разработал типографский процесс в целом и создал европейский способ книгопечатания.
Вряд ли Гутенберг до конца осознал, что он сделал. Рукописные фолианты, целые гильдии переписчиков – с изобретением Гутенберга все это вдруг стало стремительно становиться историей. Сегодня мы с изумлением узнаем, что в средневековой Италии за экземпляр книги Тита Ливия можно было купить роскошную виллу, а книги в библиотеках во избежание кражи приковывали к стенам цепями! Гутенберг разорвал эти цепи, дав книге свободный полет. Еще недавно считавшаяся роскошью и достоянием избранных, книга могла теперь попасть в руки простого человека – как бы по-марксистски это ни звучало. Гуманистические идеи получили долгожданную свободу выражения. Европа по-новому обретала античность и стряхивала с себя пыль средневековой схоластики. Она возрождалась – для новых знаний и нового творчества…
Увы, любое достижение человеческого разума можно обратить не только во благо, но и во зло. Книгопечатание не стало счастливым исключением, открыв дорогу не только просвещению, но и распространению «бытовой» литературы. Стремительное наступление «масс-культуры» уже в нашем веке, который Гессе называл «фельетонной эпохой», – во многом тоже плод изобретения печатного станка… Однако – к счастью – Историю вспять не повернешь. А дело, которому посвятил свою жизнь Иоганн Гутенберг, безусловно было одним из камней того пути, по которому История идет вперед.
Однако идеи Гутенберга воплощались в жизнь мучительно. Ему фатально не везло. Нехватка денег на эксперименты, вечные долги, затем – череда судебных процессов. И снова нищета. Боясь преследования кредиторов, Гутенберг скрывался и не ставил своего имени на печатаемых книгах. Именно поэтому учеными долгое время обсуждался так называемый «гутенберговский вопрос» – вопрос о приоритете изобретения книгопечатания. Голландцы настойчиво оставляли его за своим соотечественником Лауренсом Костером. Бельгийцы до сих пор считают первым типографом человека по имени Жан Брито. А в маленьком итальянском городке Фельтре стоит памятник поэту и доктору права Памфилио Кастальди. На его постаменте надпись: «Изобретатель книгопечатания».
Здесь, пожалуй, уместнее всего процитировать Гете, сказавшего несколько веков спустя: «Что носится в воздухе и чего требует время, то может возникнуть одновременно в ста головах без всякого заимствования». Действительно, еще при жизни Гутенберга книгопечатание стало распространяться по Европе с поразительной быстротой. За 40 лет в 260 городах возникло более тысячи типографий: Германия (1450 г.) – Италия (1465) – Швейцария (1468) – Франция (1470) – Бельгия и Венгрия (1473) – как по бикфордову шнуру, огонь, зажженный Гутенбергом, бежал по всем европейским странам. Эти типографии выпустили в свет около 40 тысяч книг общим тиражом в 10–12 миллионов экземпляров!
Любопытно,
