связанное с ними: фотографии с чьей-то подписью, посвященной тебе, чье-то с любовью написанное письмо, чью-то открытку или просто подаренный цветок. Никогда ни у кого не было столько детей, по крайней мере, я никогда не знала никого, кто имел бы такую духовную семью, к тому же еще разросшуюся по всему миру…»
IV. Философ не уходит бесследно
Рассказывать об этом удивительном человеке можно было бы очень долго. В обзорной статье нам удалось затронуть лишь маленькую долю живых, теплых и просто человеческих сторон, пронизывающих жизнь философа, глубоко преданного своему делу, ушедшего из этого мира 7 октября 1991 года, словно возвратившись душой к тем далям, которыми он жил в своих мечтах, в своей работе и в своем сознании. Свидетелем последних следов философа, выполнившего в полноценно прожитой жизни свою миссию, стала Россия. За девять дней до смерти ХАЛ посетил Москву, пробыв в нашей столице неделю, первый и последний раз в своей жизни. Именно в России он прочитал свои последние лекции, рассказывая о дорогом для него Древнем Египте, последний раз встречался с учениками, с журналистами и представителями культуры.
Именно с Россией связаны последние его воспоминания о деле и о Долге Чести. Еще в Москве он заболел, и только самым близким его ученикам видно было, как он страдает. Но он настаивал, чтобы на это не обращали внимания, и выступал так, что две с половиной тысячи слушателей не только ничего не заметили, но были в восторге от его энергии, жизнерадостности, мудрости и от магической силы его обаяния. В России он хотел довести дело до конца, и все уговоры, чтобы он отдохнул хотя бы чуть-чуть, оставались без отклика. Только на первый день после своего возвращения из Москвы в Испанию он позволил себе роскошь вспомнить о своей болезни и лечь в постель, в небольшой комнате, которую он занимал в помещениях мадридской Школы, чтобы больше никогда не подняться с нее.
Он не оставил ни денег, ни богатства, ни роскошных домов, ни машин, потому что ничего этого у него не было. Но зато после него осталось огромнейшее духовное наследие, большое количество написанных трудов и множество учеников, которые были его единственной семьей.
ХАЛ не боялся смерти, потому что не признавал ее, она для него просто не существовала, а была лишь только началом нового этапа путешествия в Вечности. Он ушел из жизни, словно доказывая на деле справедливость слов, сказанных им самим в предисловии к одной из своих книг: «…Мы путешественники. И после долгих странствий, обогащенные впечатлениями, хоть и покрытые шрамами – следами бесчисленных приключений, – мы идем навстречу тому, от чего ушли. Мы жаждем новых далей, наши глаза всматриваются в линию горизонта, в то время как пересохшие губы шепчут: “Вернемся домой!”»
Душа Философа, ее тонкие струны, ее изысканная, глубокая мудрость и ее сокровенные мечтания особенно трогательно раскрываются в эпилоге одной из самых знаменитых его книг «Фивы», посвященной «…ученикам, жаждущим приобщиться к Тайне,
