не пью, – подала свой жалкий голос.
– Садись! – приказал он и добавил: – Стакан еще один поставь!
– Я не буду пить, – уже громче произнесла я.
– А я сказал, будешь!
– Я правда не пью.
– И как это у такого мудака и алкаша, как твой папаша, непьющая дочь появилась? Или ты в завязке?
– Мой отец, может, и алкоголик, но не мудак, и не смейте его так называть.
Он наполнил стакан до краев и выпил залпом, мне стало еще страшнее, чем было утром.
– На! – и кинул мне еще один клочок бумаги, который сжимал в кулаке.
– Что это?
– Читай, заступница! Только папашу твоего никто и пальцем не трогал, у нас на зоне нормальным пацанам западло таких чмошников, как он, пальцем трогать.
Я дрожащими руками раскрыла записку, там опять отцовским почерком было написано:
«Любимая моя доченька, я хотел отыграть долг, чтобы квартира осталась тебе, и был уверен, что выиграю, но поскольку мне нечего было поставить на кон, мне пришлось поставить тебя. Прости меня, непутевого, я проиграл, теперь по бандитским законам ты принадлежишь Геннадию Валерьевичу Макрушину. Доченька, не беги в полицию, лучше подчинись ему, ведь все равно лучше него ты в нашем поселке никого не найдешь. А так он мужик неплохой. Если хоть капельку любишь меня, прошу тебя, подчинись ему, иначе меня убьют и тебя тоже. Твой любящий отец».
– Он не мог так со мной поступить, – заревела я.
– Вот и я говорю, гнида он.
– Наверняка вы его заставили это написать.
– Ты за метлой своей следи! – зло произнес уголовник. Сжимая вилку до побелевших костяшек в кулаке. Острый взгляд с ненавистью уставился на меня, в котором я чуть не захлебнулась от страха.
– Извините, можно я возьму свои вещи и уйду? Обещаю, что не буду обращаться в полицию и квартиру перепишу на вас, только отпустите меня, пожалуйста, – испуганно просипела я.
Он молча жевал плов, обсматривая меня своими маленькими хищными глазами.
Ему было по виду лет 50, может, меньше, а может, больше. Мне трудно было понять его возраст. Сухощавый, сутулый, со шрамами и татуировками на голом теле, в одних семейных трусах сидел, развалившись за столом, а его тонкие ноги, вытянутые под столом, напоминали два кривых прутика.
– А ты девка ниче так, красивая и складная, люблю таких фигуристых, – он встал и направился ко мне, одной рукой почесывая свой пах.
Мда-а, в свои восемнадцать лет вдруг ощутила слабость и не подготовленность к защите. Ни нападать, ни защищаться я попросту не умела.
– Умоляю, отпустите меня, – писклявым голосом произнесла я.
– А че не убежала, когда я спал?
– Я думала, это ошибка, и когда вы проснетесь, уйдете.
– Ты че, отцу своему не поверила?
– Не знаю. Просто не думала, что такое
