флёр, наполнявший её.
Лекси Рид беззаботно спала. Шоколадные локоны разметались по подушкам, ресницы роняли тень на её нежные щёки с проступившим румянцем. Дыхание равномерное и спокойное. Она спала, положив голову мне на грудь, прижавшись всем телом доверчиво, словно ребёнок. Я осторожно провёл рукой по её волосам, боясь разбудить.
Кто мы теперь друг другу? Любовники? Друзья? Просто сводные родственники?
У неё красивые брови: широкие, густые, немного изогнутые к уголку. Расслабленные во сне. И мне так не хочется, чтобы они хмурились из-за меня, эти красивые брови, но, увы.
Она до сих пор не доверяла мне. Что ж, я бы тоже не доверял себе, будь я Лекси Рид. Даже сейчас, после всего того, что было между нами. Особенно сейчас, когда она так ранима. Когда влюблена. Я это знал, чувствовал, понял это, наверное, ещё тогда, когда Рид сама ещё не осознала.
Мне нравилось смотреть, как она спала, украдкой наблюдать за ней, пока она не видела. Может потому, что это случалось крайне редко, а может, потому, что вчера, в ночь Рождества, просто мучительно захотелось проснуться с ней в одной постели.
Почему я каждый раз оказывался рядом с ней? Что так болезненно притягивало меня к Рид? Так безудержно манило, что больно ныло сердце от одной только мысли воспротивиться этому? А главный вопрос: что саму Лекси Рид так привлекало во мне?
Я никогда не пытался произвести впечатление, выглядеть лучше, чем был на самом деле. Всегда оставался собой со своими недостатками и дерьмовым характером. Зачастую старался вести себя даже хуже, чтобы оттолкнуть, дабы она не влюбилась. Но Рид, видимо, презирала существование логики и упорно старалась узнать меня лучше, проникнуть в душу.
Она понимала меня, да. Не пыталась изменить или подстроить под свои стандарты, как зачастую поступали другие женщины.
И как же это чертовски приятно: знать, что я общался с той, кто меня понимал. Даже когда мы жарко спорили или же с упоением ругались, мне хотелось продлить этот момент, дабы просто побыть рядом как можно дольше.
Так почему же я так отчаянно боялся показать ей свои чувства, принять её любовь?
Потому что я знал, что эти отношения не принесут ей счастья. Возможно, не сразу, но Лекси Рид будет страдать. Я обязательно сделаю её несчастной, как моя мать сделала несчастным моего отца. Я такой же, как она, сын Евы Блэк. В битве психопата за место под солнцем всегда будут жертвы.
Мне вспомнился день, когда мы с отцом улетели в Чикаго. Признаться честно, я не горел желанием улетать почти на месяц, оставлять Рид после случившегося между нами на День благодарения. Но позволить отцу одному вернуться в город, который, можно сказать, разрушил наши жизни, я не мог. И хоть старший Блэк уверял меня, что он в порядке, я помнил о нескольких годах посещения психотерапевта. Только после них Дейв пришёл в себя, вернулся к нормальной жизни. Эти приёмы сыграли важную роль в нашей судьбе, когда, оставив жизнь в Чикаго, мы с отцом после смерти матери бежали как можно дальше, в место, где будет спокойно. Миссула и стала таким пристанищем. Маленький тихий городок, в котором у нас не было прошлого, но был шанс на будущее.
