На конференции он должен был представлять отца – короля Хусейна. Однако и французы, и англичане использовали Фейсала в собственных интересах – и не воспринимали его как политика, имеющего право говорить от имени арабской нации.
Англичане напрасно мечтали исключить французов из ближневосточных договоренностей. Чудовищные французские потери в битвах с немцами на Марне (1914), при Артуа и в Шампани (1915), а также при Вердене (1916) не шли ни в какое сравнение с британскими потерями на Ближнем Востоке – поэтому интересы Франции в данном регионе нельзя было игнорировать.
1 декабря 1918 года Ллойд Джордж тайно встретился в Лондоне с главой французского правительства Жоржем Клемансо. Министры заключили устное «джентльменское соглашение». Ллойд Джордж подтвердил права Франции в Леванте, а также заявил, что Англии нужны Палестина и месопотамский город Мосул, возле которого находились большие запасы нефти. Клемансо, в свою очередь, договорился с Ллойд Джорджем о создании французской администрации в Сирии. Как отмечает английский историк Джереми Уилсон, по итогам этой встречи стало понятно, что британский кабинет министров «не готов предложить Фейсалу ничего, кроме сочувствия».
Тем не менее, Фейсал и Лоуренс приступили к написанию меморандума, который принц собирался огласить на конференции от имени арабского народа. Последней надеждой арабов на независимость Сирии являлись США.
Парижская мирная конференция началась 18 января 1919 года. Она ознаменовала установление на Ближнем Востоке мандатной системы. От Великобритании поступило предложение, согласно которому бывшие арабские провинции Порты должны руководствоваться помощью мандатария — европейской державы-победительницы, имеющей мандат — полномочия на управление соответствующей территорией. Верховный совет конференции предложение принял.
Фейсал представил свой меморандум 6 февраля 1919 года. К тому времени он уже произвел благоприятное впечатление на иностранных делегатов – например, госсекретарь США Роберт Лансинг отзывался об амире как о «достойнейшем человеке на конференции». Выступление Хашимита было эмоциональным – иначе оно не вызвало бы симпатии американцев. Принц заявил, что планы союзников относительно Ближнего Востока ущемляют право арабов на самоопределение, – и что арабское единство восторжествует, если этому не помешает Запад. Требование принца звучало просто – независимость единого арабского народа (которого, впрочем, не существовало). Но Вудро Вильсон был впечатлен. Он сказал: «Я слушал амира и думал, что слышу голос свободы. Это странный и, боюсь, обездоленный голос, исходящий из Азии».
Между англичанами и французами разгорелась яростная дискуссия. Британский министр по делам колоний Альфред Милнер объяснял французам, что нельзя навязать французскую власть арабам на международной конференции, посвященной национальному самоопределению. Клемансо и его министр иностранных дел Стефан Пишон оставались непреклонны: по соглашению Сайкса – Пико французы должны были получить Ливан и Сирию. Ситуация накалилась настолько,
