ее любил? Разве можно воспринимать ее просто как очередное дело?
Она понимала, что это проблема. Она всюду носит мертвых с собой, в тяжелом рюкзаке за спиной, который она никогда не сможет снять. Ей даже не нужно закрывать глаза, чтобы увидеть лица всех мертвецов, которых она видела за свою карьеру. Вон тот паренек, что сбросился со скалы в Огоньо, и заплутавшая старуха, чье тело нашли в заливе, и та женщина, чей муж ударил ее ножом тридцать четыре раза, а еще та, которая…
– Чего я не понимаю, так это того, почему это не действует на тебя, – всхлипнула Хулия.
Чема вздохнул.
– Нужно привыкнуть к этому. Мы полицейские, – сказал он, глядя в прицел фотоаппарата: он делал снимки с места происшествия. – Мне тоже больно с этим сталкиваться, но я должен быть профессионалом. Когда ты слишком погружаешься в это, ты не можешь быть объективным.
Хулия знала, что он прав, но она никогда не сможет вести себя так отстраненно. Как бы она ни старалась, у нее ничего не получается. Больше всего на свете ей хотелось бы уметь оставлять рабочие дела на работе. К счастью, море помогало ей отвлечься. Если бы не ночное плавание и серфинг, она бы сошла с ума и уволилась с обожаемой работы.
– Ничего общего с первым преступлением, – заметила она, выпрямившись и подняв голову. Освещенный внутренний дворик представлял из себя прямоугольник примерно четыре на шесть метров. Жертва упала с шестого этажа, прихватив с собой в полете несколько веревок, на которых сушилась одежда.
– Полностью согласен, – откликнулся Чема, убирая фотоаппарат. – Там была тщательная подготовка, а это импровизация. Наталию усыпили и усадили на рельсы, где ее сбил ее собственный муж. И не будем забывать о трансляции на «Фейсбуке» … В этот раз ничего подобного. Ее вытолкнули из окна. Нас вызвали из-за одно-единственного тюльпана в вазе в гостиной среди дюжины засохших гвоздик… – Щелкнув языком, он покачал головой. – Это не может быть тот же убийца.
Хулия медленно покачала головой.
– И все же снова тюльпан… Это подпись убийцы. Цветок что-то символизирует для него.
– Или для них, – поправил Чема.
Хулия негодующе посмотрела на него. Разумеется, это может быть «он», «они» или вообще «она». Это просто фигура речи. Почему последнее слово всегда должно оставаться за ним? Это начинало раздражать. Раньше он таким не был – а может, она просто смотрела на него другими глазами.
– Кроме того, это же не Лас-Вегас. Здесь убийства не случаются каждый день. Мы в Гернике, черт побери. Два трупа за пять дней, одинаковый цветок… Это один и тот же убийца. Но я не понимаю, почему в этот раз почерк совершенно иной.
– Для меня это еще не очевидно, – заметил Чема. – Нам нужно найти связь между обеими жертвами. Мы знаем имя этой?
Хулия покосилась на тело. Это была женщина около шестидесяти лет, одетая в простую домашнюю одежду, с медными волосами, через которые просвечивали седые корни. Детектив ощутила укол вины. Она провела рядом с ней уже достаточно времени, но до сих пор не знала ее имени.
– У
