жало фломастера выводило на шероховатой стене падающую звезду с длинным хвостом-шлейфом. Звезда падает из полумрака под потолком, оттуда, где нарисован полумесяц далекой Земли, некогда яркий и живой, а теперь выцветший и облезший. У этой звезды самый длинный шлейф, она забралась дальше других. Но, как и у трех ее сестер, начерченных ранее над изголовьем, цвет этой звезды уже неизменный – черный.
Цвет смерти.
«Все стою и смотрю, Как ветви надо мной, Уходят в темноту. Ветви надо мной» [1].
Протяжная песня, похожая на обволакивающий ночной туман. Одна из сотен в обширной бабушкиной коллекции, оказавшейся за все эти годы не такой уж и обширной. Но новых песен взять негде, как и новых фильмов, новых друзей, новых мыслей.
Как и новых звезд.
«Над лесом, в пожаре, Летает птица, Как жизни короткий сон…».
Она дорисовала контур и принялась закрашивать внутреннюю область, прислушиваясь к разговору из соседнего отсека. Они думают, что она не слышит, что слушает музыку и что опять хандрит. Вот только она не хандрит, это называется иначе, это когда погибает последний друг, когда вокруг – бесконечная, опостылевшая чернота космоса, когда все сверстники уже выросли и живут полной жизнью, а тут что и остается, что лежать в своей капсуле, глотая слезы, слушать старые песни и рисовать новую черную звезду.
– Кирилл, – голос матери как всегда ровный, но уже с характерными менторскими нотками. – Послушай, это просто гибернационный синдром, для него характерны повышенная тревожность и расстройство критического мышления. К тому же, эта нелепая гибель…
– Софья, – отец пытается соответствовать супруге, но раздражение в его голосе сквозит изо всех щелей. – Прекрати ставить мне диагнозы. В другое время я четко следую твоим рекомендациям, как психолога экспедиции, но сейчас мне нужна жена, а не диагност.
Мать вздохнула. Ясно представилась картина, как она сидит на краю кресла, выпрямив спину, как покорно сложила руки на коленях, показывая готовность выслушать. Слишком знакомый образ, за которым уже сложно отличить искренность от профессионального интереса.
– Послушай, – отец понизил голос, он всегда так делал в минуты особенной искренности. – Ты же понимаешь, что экспедиция исчерпала себя? Мы сделали все, что от нас требовалось, заплатили за это высокую цену и достойны вернуться домой. Вернуться, пока не стало слишком поздно.
– Кирилл, понятие «цены» здесь неприемлемо, – мягко заметила Софья. – Невозможно соотнести наши жизни и жизни всей цивилизации. Мы с самого начала знали на что идем, чем рискуем, были готовы на эту жертву. И сейчас, когда мы забрались так далеко, когда впереди еще столько открытий, поворачивать назад – преступление.
– О чем ты говоришь, Софья? – судя по тону, отец подался вперед, сверля глазами супругу, словно видел ее впервые. – Какие открытия? Суратов предлагает спрыгнуть с Млечного пути и отправиться в дальний космос. Но ты видела снимки с «Циклопа», все, что нас там ждет, так это сотни
Группа Theodor Bastard – Vetvi.
