А вот то, что она нам рассказала позже, уже никак не исправить.
Когда Дашка пришла в себя, выяснилось, что это она подожгла дачу. Родители чуть с ума не сошли, а вот причины, по которым она это сделала, нас поразили. Оказывается, Даша это сделала потому, что была беременна, а отцом ребенка стал парень, который ее изнасиловал.
Откровение сестры для нас было шокирующим. Мы несколько часов просидели возле дымящихся руин, которые остались от дома, в немом молчании. Каждый думал о своем.
– Мне так стыдно, – плакала Дашка. – Я не хочу жить. Не хочу рожать этого…
Она сжимала живот руками, как будто пыталась вырвать оттуда плод. Мама ее обнимала. Гладила по голове. Уговаривала. А папа… Папа был обескуражен и подавлен.
Но спустя некоторое время он вынес свой вердикт:
– Аборта не будет, Даш. Ты родишь ребенка, а что будет дальше, жизнь покажет.
Мама поддержала отца. А Дашка… Дашке ничего не оставалось делать, кроме как смириться.
Но жизнь решила все иначе.
Когда мы возвращались уже домой, в нас влетела фура. Мама погибла на месте – мгновенно, так как удар пришелся на ее сторону. Дашка потеряла ребенка. Папа стал инвалидом, а я… Я получила незначительные царапины – и это меня убивало больше всего. Я помню, как молила Бога о том, чтобы он вернул мне маму. Чтобы забрал мою жизнь, а ее вернул. Но этому не суждено было случиться. И вся моя боль, отчаяние, горе переросли в ненависть… к сестре. Я возненавидела Дашку. Сильно. Страшно.
– Ну? Что там у тебя? – встревоженно спрашивает секретарша, когда возвращаюсь обратно.
– Извини, пожалуйста. Давление скакнуло, видимо, – отмахиваюсь.
– В твоем возрасте и давление?! Что же будет через пару годиков? А когда забеременеешь? – бубнит Нина.
– Ой, это ты слишком далеко заглядываешь, – натянуто улыбаюсь секретарше и в этот момент чувствую, как со спины надвигается опасность.
Резко поворачиваюсь и упираюсь взглядом в широкую грудь Степана Геннадьевича. Его аромат дорогой туалетной воды ударяет в нос, заполняет легкие мгновенно. От этого немного кружится голова, и меня пошатывает. Но оступиться мне не дает жесткая хватка сильных пальцев, сомкнувшихся на моем локте.
– Осторожнее, Майя, – рокочет босс, и от его голоса в кожу словно миллиард иголок вонзается.
– Извините, – тушуюсь перед мужчиной.
– Доброе утро, Степан Геннадьевич, – вмешивает секретарша, разрешая неловкую ситуацию.
– Здравствуй, Ниночка. Майя, заходите, – босс подталкивает меня в кабинет, и я кидаю короткий взгляд на секретаршу: та растерянно хлопает глазами, провожая нас.
Когда мы остаемся со Степаном Геннадьевичем в кабинете одни, он наконец-то отпускает мой локоть, а сам широким шагом следует к своему столу.
– Ну, что застыла? Раз пришла, присаживайся, – холодно произносит мужчина, и я, встрепенувшись, стряхиваю с себя оцепенение, иду к своему столу.
