Такова традиция. Когда Костя скончался, я тоже всех приглашал. На сорок дней!
На лице Владимира промелькнула грустная тень. Поручик Константин Ярош последние два года был его пассией и даже жил в доме Лаевских. Весной поехал навестить родителей в имение, там внезапно заболел и умер.
– А с месяц назад Верхотурова поминали, – продолжил мартиролог Лаевский. – Из окна выкинулся. Загадочная история. Теперь вот Яков…
– А почему вход по паролю?
– Чтобы лишний никто не приперся. Сам видишь, люди не простые. Сенаторы, товарищи министров, члены Государственного совета. Многие скрывают, что содомиты.
Философский спор между князем и графом прервался – немолодой одутловатый поэт с цветком в петлице читал ужасно длинное стихотворение памяти трагически погибшего. Барон Баумгартен всхлипывал.
– А на этих встречах вы только ужинаете? Или… – Тучин сделал игривый жест. Он уже поймал множество томных взглядов, а председательствующий генерал даже пару раз подмигнул ему.
– Рехнулся? – разозлился Лаевский. – Тебе что тут? Древний Рим?
– А генерал что за птица?
– Ты что? Не узнал?
Тучин помотал головой; откуда ему, провинциалу, знать в лицо петербургскую знать? Поэт от громкой декламации перешел к еле слышной, поэтому имя генерала Лаевский прошептал Саше на ухо.
– Врешь! – вздрогнув от неожиданности, выкрикнул юный художник. Любители поэзии недовольно зашикали. – Не может быть!
– Тише! Еще как может! Говорят, его предок с дружком Алексашкой такое вытворяли…
– Сплетни!
– Не сплетни! Я слышал, в архивах и документы есть, только они секретные!
Поэт закончил, все бурно зааплодировали, а Баумгартен подошел и крепко обнял стихоплета.
– Ну, дела! – помотал головой Тучин. – А император? Он тоже?..
– Тише ты! Нет, конечно! И не одобряет.
– А?.. – Александр показал глазами на генерала.
Лаевский развел руками:
– Великий князь своих склонностей не афиширует. Развлекается обычно с подчиненными.
– Олухи царя небесного! – Дашкин распекал трех мальчишек. – Дармоеды! Почему упустили?
– Так мы своим ходом, а он на лошадях!
– Кто он? – Дашкин схватил за ухо сына кучера, старшего в компании. – В экипаже женщина сидела!
– Так одно на лошадях! А мы пехом! Не догнать!
– Еще до поворота отстали! – грустно сказал дворников сын. – Пока добежали, и след простыл.
Князь оттаскал и этого за ухо. Пребывал Дашкин в самом поганом расположении духа и ярость сдерживать не пытался: княгиня к ужину не вышла, передала через горничную, что голова болит. Князь попытался навестить супругу, чтобы про черновик выспросить, но в аудиенции ему было отказано.
– Надо бегать больше. Разжирели, дармоеды.
