только сильны, что величие небесное меркнет пред ними?
Пролог
И услыхал он шепот, шепот тысячелетий, и почувствовал прикосновение пламени губительного очага. Поднял руку и, дотронувшись до лба, ощутил он жар – горячее жерло вулкана. Но он не закричал и не застонал. Его ладонь медленно опустилась, и он почувствовал шрам на своей левой щеке. Попытавшись вспомнить, как именно он получил это увечье, Асмунд ничего не добился, кроме испепеляющей боли в голове. Корона все сильнее сковывала его голову. Он завопил, не в состоянии сдерживаться, боль стала невыносимой. Казалось, будто сотни тисков сжимали череп до треска. Боль моментально отпустила, как только Асмунд перестал терзаться попытками вспомнить, кем он был в прошлом. Да, он не помнил. Не помнил абсолютно ничего, даже собственного имени. Он сидел обессиленный на выжженной земле, облокотившись на валун сзади.
– Что происходит? – прошептал он, ничего не понимая.
Весь мир расплывался перед глазами, а в ушах слышался надоедливый звон. Был это звон меча или колокола – осознать было невозможно. Асмунд не выдержал, вскочил на ноги и схватился за голову.
– Больно! Как же больно! – кричал он, страдая от раздирающей агонии.
Асмунд шатался из стороны в сторону, пытаясь сорвать с себя намертво прикрепившуюся корону.
– Хватит! Хватит! Прочь из моей головы! – молил он вездесущий шум.
– Я – шепот тысяч молящихся. Я – сущность поколений. Я соткан из людских грез. Я тот, кого вы называете богом! – звучало в голове Асмунда. Приложив оставшиеся силы, да так, что кровь хлынула из носа, Асмунду удалось снять с себя корону и разорвать круг мучений. В тот же миг мир перед глазами мечника стал до неприятного медленным. Асмунд падал наземь вместе с короной, застывающей в пространстве перед ним целую вечность. А может, все это произошло в считанные секунды? То ли от изнеможения, то ли от нежелания верить в собственное существование, он закрыл глаза.
Очнулся Асмунд в старой, ветхой хижине. Утварь в ней была изношена, деревянные табуретки валялись расколотые пополам, а из пыльного пола торчали корни всевозможной длины и толщины. Кровать, на которой очнулся Асмунд, напротив, была застелена свежим, белоснежным покрывалом с золотистыми кружевами.
– Что за… – прошептал он, не понимая, где очутился.
Опешивший взгляд Асмунда сразу же приковала одна маленькая картина. Рама, которой она была обрамлена, была треснувшей, отовсюду торчали ржавые гвозди. Стекло, некогда служившее защитой старой картине, казалось, давно потрескалось.
– Я не знаю… этого человека… – с непониманием в голосе промолвили уста мечника.
Окружение угнетало его, а разум отказывался открывать чертоги памяти, запертые теперь на все замки. Пробежавшись еще раз взглядом по затхлой комнатушке, Асмунд медленно встал с кровати, но голова его резко закружилась. Не придержись он за изножье кровати, упал бы тотчас. Рука Асмунда снова потянулась ко лбу, вновь он почувствовал жар, а в выражении лица читалось удивление, словно бы он впервые чувствовал его. Голова шла кругом. Внезапно входная дверь в хижину задрожала и стала ходить ходуном, будто кто-то пытался ворваться внутрь. Асмунд бездействовал, он просто стоял на месте в полном замешательстве и непонимании происходящего. «Это что, конец? Конец в самом начале? Я ничего не понимаю… Умер я? Или все вокруг мертво?» – думал он, со страхом глядя на дверь, что вот-вот сорвется с петель. Еще несколько долгих мгновений Асмунд ничего не предпринимал. Дрожь пробегала по его спине, а горячий, словно раскаленная лава, пот скатывался с кончиков светло-коричневых волос.
Вдруг все странности, происходящие с трухлявой деревянной дверью, прекратились, словно их и не было вовсе. По отрешенному взгляду Асмунда можно было предположить, что его уже ничего не удивляло. Так и было. Его будто лишили каких-либо чувств – хороших и плохих. Мрачная обстановка неясности, царившая вокруг, начала сводить его с ума. На устах воцарилась безумная улыбка, и Асмунд захохотал не своим голосом, запрокинув голову назад. Затем вмиг выровнялся и быстрым шагом сократил расстояние до двери. Ладонь медленно потянулась к дверной ручке, но прежде чем он до нее дотронулся, дверь отворилась. Из небольшой образовавшейся щелки подул холодный ветер. Да, холод этот был поистине леденящим, вот только это дуновение сулило нечто более страшное. Снаружи через дверь несло мертвенной вонью, смрадом многолетнего разложения и застоя. «Какой же противный запах…», – подумал Асмунд, прежде чем распахнуть дверь. Сперва он не видел ничего, но, сделав шаг, оказался на испепеленной земле, окруженный странными, будто давно сгнившими деревьями разных пугающих форм и размеров. Он пытался рассмотреть их тщательней, но его глазам словно мешала некая пелена. Потерев их ладонями, он вновь взглянул на представшее перед ним и ужаснулся, попятившись
