она – дома ждет его, угасает ее молодость, красота, силы покидают в бесполезных ожиданиях.
– Не может быть двух любовей, дорогой Янеж, – любовь одна, и я буду одна, буду ждать тебя.
– Я не могу объяснять очевидные вещи умному человеку, вбившему в свою светлую, но гладкую голову, по которой соскальзывает разум, некоторые не совсем умные мысли, – без тени желания пошутить говорил Янеж.
– Дай мне конфетку.
– Нет, это ты, милая, дай мне конфетку, дай надежду понять твои намерения. Реальные намерения, а не то, что ты вбила себе в голову, как эмблему идеализма.
– На, возьми, – шутила Анел. – Вот надежда, вот любовь и преданность тебе, родной.
– Ой, вот только не надо сентиментальностей, иначе с ума сойти можно от твоей любви. – Не люби меня, лучше полюби кого – то другого, кто даст тебе свое время, свою любовь в ответ.
Лабиринты квадратных комнат поглотили Янежа целиком, без остатка. Его уже нельзя было встретить ни в библиотеке, ни в книжном магазине, ни среди друзей, или на автобусной остановке. Анел плакала, и глаза ее светлели от постоянных слез. Бабушка сочувствовала, мама ругалась, папа уходил на кухню курить.
Янеж оставался в коварных объятьях жабы, царственно развалившейся на кожаном диване его кабинета. «Зав. кафедрой». Скользкая мерзкая тварь глотала язык Янежа, и он не мог ни слова сказать, ни посмотреть куда – либо, кроме ее жидких прозрачных глаз.
– Сохрани себя для любви, – орал в микрофон бард.
– Сохрани себя для жабы, – крутилась пластинка в мозгу Янежа в момент передышки от ее глаз, языка, ее лабиринта и геометрического экстаза плана составления его карьеры.
«Я умру», – думал Янеж.
– Не умрешь, – отвечала жаба вслух.
– Как мне быть? Я же не люблю тебя, ты противная, – восклицал Янеж, высвобождаясь от жидкого клея ее тела.
– Ты – мой пупсик, я играю тобой, как хочу. Сегодня ты полетишь в пробирку, и я стану тебя размешивать, – лепетала жаба своими отвратительными кроваво – красными губами.
– Я не могу! – вопил Янеж. Я же человек, – не робот, не гусеница!
– ТЫ – мой раб! – стукнула с размаха по столу всем телом жаба.
Сопротивляться было бесполезно.
ОРЕЛ СТЕПНОЙ
Кто такой попугай в семье? Это всё: совесть, двойник для общения не по скайпу, громоотвод для метания в него тапок, поедатель крошек со стола после ужина. Однажды я проснулась, а мой попугай клюет колбасу с тарелки.
– Умница, Кеша ты – орел степной!
– Кеша орел! Кеша умный! – законстатировал факт голубой попугай.
– Кеша – финист – ясный сокол! – сонным голосом повторяю я, пытаясь
