головой о потолочную балку, – не терплю холода. Будь я птицей, никогда не улетел бы из южных стран.
– Значит, вы из тех господ, что каждый год прибывает в Пятигорск раньше всех и покидает город в самую последнюю минуту? – девушка обернулась к нему через плечо.
Алексей улыбнулся сообразительности девушки и продолжил следовать за ней, попутно рассматривая прямую её спину.
– Галерея на втором этаже, на третьем располагаются слуги, не стоит туда подниматься. Вот и она!
Девушка тихо повернула дверную ручку, и перед Алексеем открылась такая же светлая комната, как и гостиная на первом этаже. На светлых стенах в красивых рамах располагались полотна разных размеров и цветов. Анна с гордостью пробежалась по ним взглядом и повернулась к офицеру, ожидая от него какой-либо реакции.
– Вновь попрошу прощения за мою грубость, но не могу не заметить, что вы сейчас кажетесь мне ещё прекрасней, чем тогда, на балу.
– Вы не скупитесь на комплименты, Алексей Иванович? Особенно, я полагаю, для незнакомых девушек.
– Посудите сами, к чему мне скромность? Во-первых, я уже давно не мальчишка. Во-вторых, ни один мужчина не устоит перед обаянием красивой девушки, особенно, такой как вы. А в-третьих…
– Много цифр, – прошептала Анна. – Но мне очень приятно. К сожалению, не могу сказать вам того же, возможно, пока.
– Всё впереди, Анна Михайловна, – Алексей подошёл к девушке и положил руки ей на талию. – Я уверен, что… времени у нас будет предостаточно.
– У нас?.. – Анна застыла в его руках, не в силах оторвать взгляда от его глаз.
Алексей едва заметно улыбнулся. Анна казалась ему одной из тех молодых красавиц, которые мечтают о чистой и искренней любви, но по итогу идут к алтарю с мужчиной, которого выберет папенька, и навсегда хоронят свою нежность в его комнатах. И вся сложность заключалась в том, что он не мог определить для самого себя, чего хочет: спасти её от этой участи, проявив благородство, или стать на место того богача, оставшись верным своим жизненным устоям.
– Алексей Иванович…
– У вас… – он снял с руки перчатку и убрал с глаз девушки прядь волос.
Неведомым для неё, но слишком понятным для него порывом офицера потянуло ближе. Когда кроткие губы Анны медленно отодвинулись назад, за дверью раздались шаги. Офицер недовольно и глубоко вздохнул, надел белую перчатку обратно и отошёл от девушки.
– Анна Михайловна, вас приглашают к столу.
– Да-да, мы уже идём.
Из дневника А
30 декабря 1895 года
Готов поклясться, в этой девушке собралось всё то, что всегда вызывало у меня вопросы. Признаюсь, я никогда не понимал мужчин, считающих, что женщина по существу своему должна быть глупой, ибо зачем мужчине глупая жена, особенно, если сам её муж не обезображен интеллектом? Но Анна…
Одному Богу известно, почему она кажется мне такой необычной? В ней есть это привычное женщинам кокетство,
