не знаю.
Смотрела на неё и понимала – врёт. Схватила её за горло и припечатала к стенке:
– Слушай сюда, тварь, если сейчас не скажешь, где твоя сообщница, я тебя так отрихтую, что мать родная не узнает!
– Люд, зачем руки марать, давай её в полицию сдадим, за групповое преступление срок светит немаленький, – влез Мишка.
Девушка побледнела и сиплым голосом поведала, что видела Воронцову и Наташу на третьем этаже. Я разжала руку, и она шарахнулась от меня, как от чумной.
– Подруга, роль гопницы тебе не к лицу, так что завязывай… – пожурил меня друг, усиленно пытаясь сдержать смешок.
– Миш, давай потом шутить будем, – направилась я к лифту и нажала кнопку.
– Люд, ты жди лифт, а я по лестнице быстрее поднимусь.
Так мы и поступили, Мишка побежал в сторону лестницы, а я дождалась лифт и поднялась на третий этаж. Стоило мне выйти, тут же попала в самую гущу событий: Наташа с визгом кинулась на Мишу, который попытался ей перегородить путь. Ясное дело, что друг не ожидал, что ему захотят немного попортить физиономию, а зря. Мысленно усмехнувшись, кинулась спасать красоту своего «парня», мне его ещё женить. Посему я подбежала сзади, схватила её за волосы и оторвала от несчастного разъярённую девицу. Пришлось слегка приложить её лбом о стену, не сильно, конечно, но искры из глаз ей обеспечила. Та растерялась, и это дало мне время на болевой захват. Наташа стояла и шипела от боли – попытки вырваться были для неё же самой весьма болезненны.
– Во баба шальная! – сплюнул с досады друг и направился в сторону, где лежала на полу неподвижно Воронцова. Только Миша подошёл к ней, она издала слабый стон. Ура, живая.
– Отпусти, шалава! – начала вырываться дрянь.
– Завидуй молча, убогая, – сдерживая злость, посоветовала ей, а сама стала набирать свободной рукой Соне.
– Да? – сразу ответила она.
– Лиза с тобой?
– Мы в приёмной.
Я после этой новости немного успокоилась.
–А босс где? – поинтересовалась. Наташа как услышала слово «босс», попыталась вырваться. – А ну не дёргайся!
– Да и босс здесь.
– Отлично, ждите, я сейчас приведу к вам козу драную.
– Хорошо, – ответила Соня и отключилась.
В приёмной я появилась феерично под отборный мат пленённой. Но это не помешало мне прошествовать с гордо поднятой головой, хотя руки держать эту психованную уже устали. Но природная вредность и маска невозмутимой фифы обязывали, а то, что я по натуре романтик со всеми вытекающими из этого последствиями, знать никому не нужно.
Наградой был сдавленный вздох кого-то из мужчин. Разумеется, я в его сторону даже и не взглянула – потом посмотрю, а сейчас я вся такая неприступная… Хотя чувствовала, ещё немного, и руки от напряжения трястись начнут. И эта, как назло, начала дёргаться, ну я и вспылила, забыла, что я якобы гламурная барышня.
– Я сказала молчать! –
