метко подметила бабуля. – Какой нахал! Он свой паркет любит больше чем цветы!
Как член клуба цветоводов бабушка недолюбливала Михаила Федоровича, поскольку тот запрещал ставить цветы в музыкальном зале, отшучиваясь тем, что в зале будет слишком много прекрасного: и музыка, и цветы… Бабулечка все же не сдавалась и при каждой встрече припоминала, что в музыкальном доме слишком много пустых углов.
– Какой кошмар, он до сих пор обувает эти несчастнее стулья! – доносилось из толпы.
– И сколько осталось? – спрашивал кто-то.
– Еще десять! – выкрикивал тот, кто стоял ближе к окну.
– Пора прекратить это безобразие! Он задерживает концерт в пятый раз. Это никуда не годится!
– Мама, а я успею на урок математики?
– Конечно родной, посмотри вон под то окно. Твой учитель математики тоже здесь. Он похоже пересчитывает сколько носков осталось.
– Все! Он надел все! – закричал, как оказалось, учитель математики.
Все резко стали выстраиваться в стройную очередь. В окне виднелся человек в белой рубашке и серых брюках.
– Сегодня выступает Стриж, – донеслось уже из очереди.
Двери распахнулись. На улицу стремительно выскочил невысокий пожилой человек в бежевом пиджаке в серую клеточку и серых брюках. В кармане пиджака виднелся белый носовой платок.
– Боже мой! – возмутилась бабушка, – вокруг столько прелестных цветов, которые можно прикрепить в петлицу, а он засунул себе в карман эту неприличную вещь!
Этот пожилой человек и был Михаилом Федоровичем, который так долго надевал носки на стулья.
– Приглашаем Вас на утренний концерт. Выступает Илья Стриж. В программе Шопен!
Люди постепенно заходили в зал, подошла наша очередь, за порогом я увидела идеально начищенный липовый паркет. Стулья были так же липовыми с подушками из серого бархата. И к моему удивлению в серых вязаных носочках!
Мы прошли и присели в третьем ряду. Стулья были невысокими и глубокими, даже казалось что это не стулья вовсе, а кресла. К окну подошел пианист и задвинул белую тюль, так как солнце уже начинало светить ярче. Казалось, что это самый спокойный человек в зале. Он медленно присел за рояль и начал перелистывать ноты.
На входе послышался какой-то шум.
– Я же вам говорил, в музыкальный зал вход в обуви с каблуками воспрещается.
– Музыкальный зал такое же общественное место как и все остальные! Где вы видели, чтобы в других местах запрещали носить каблуки?
– Да вы что, не цените общественную собственность, вы же испортите паркет! Обувайте тапочки.
Женщина снисходительно посмотрела на буйствующего у ее плеча дедушку и смирившись сняла туфли и обула серые тапочки, стоявшие у входа, на случай появления недоброжелателей паркета.
Наконец-то все уселись, напротив меня во втором ряду сел Михаил Федорович
