снесли голову. Снаряд в центре повредил линию электропередач. Так что, половина домов обесточена.
– Ужас, понятно, – равнодушно сказала Жанна.
Я оставила швабру и подошла к его столику, сжав в кармане свой листочек.
– Извините, вы не видели этого человека? – я развернула листочек и показала угольные наброски дядиной физиономии.
Мужчина молча продолжал пить своё обезболивающие от жизни, даже не посмотрев на меня. Может, у меня прорезался ещё дар невидимки?
– Артур, – громче сказала я, – вы не видели этого человека?
Он резко повернулся и злобно посмотрел. Несколько прядей моих волос свисали прямо над столом. Ладонью он вмиг больно прижал пряди к столу.
– Не ори мне на ухо, лярва мелкая!
Я не поняла, что произошло и почему он это делает. Тело задрожало. Я схватила его за бороду. Мы пилили друг друга взглядами и ждали, кто сдастся первым.
Первой оказалась я. Разжала ладонь и отпустила его бороду. Он отпустил мои волосы.
– Не видел.
– Спасибо, – ответила я, выделяя каждую букву.
Артур вопросительно посмотрел на меня и снова увлёкся содержимым стакана.
Меня трусило ещё несколько минут. Я не понимала, почему кто-то может просто взять и причинить мне боль, а я в этот момент беспомощна.
Целый день в бар заходили разные люди и никто из них не видел дядю. По крайней мере, из тех, кто отвечал на мой вопрос.
Перед сном я усиленно представляла приятные пейзажи и даже попыталась провести медитацию безусловной любви и доброты. По технике медитации нужно представить солнце, которое наполняет тебя своим светом, а потом начинает светить в твоей грудной клетке. Моё солнце превращалось в огонь, сколько бы раз я не начинала заново. Ничего светлого и доброго не приключилось, я не вернулась домой. Утром так же, как и вчера, проснулась в Нижнем мире.
Семь утр подряд я открывала глаза, в надежде увидеть маму, сестру, дедушку… да хоть ржавую крышу, с которой я переместилась сюда, лишь бы дома быть. Семь утр подряд я представляла запах абрикос. Здесь невыносимо. Я ни разу не видела солнца, я ни разу не видела улыбки, ни разу не видела, чтобы люди приветливо касались друг друга. Мрачно, сонно, злобно. Как на первой паре промозглым февралем, только хуже.
Никто из посетителей кафе не видел моего дядю. Сколько дней, месяцев, лет мне нужно ждать, пока сюда зайдёт случайный прохожий, который его видел? А если дядя вообще не здесь, а спокойненько пьёт пиво в Нейтрале? Похоже, настало время плана «С». План «С», будь добр, пройди в мою голову.
– Как ты это сделала? – позади раздался голос Жанны. Я напряглась.
– Что сделала?
– Вот это! – она указала на окна.
– Отмыла.
– За… зачем?
– Ну, так лучше же.
– Нас теперь не узнают.
– Жанна, им нужен ларкос. Они на запах придут.
– Ты больная на голову.
– Я
