что на вопрос «Водку будешь?» он всегда отвечает «буду». Кроме шуток, в этом больше глубины, чем кажется. Дядю не беспокоят никакие мирские заботы. Ни деньги, ни комфортные условия, ни одежда. Он может спать на сырой земле и есть толчёную яичную скорлупу для удобрения огорода, думая, что это овсяные хлопья. Жаль, его тибетский храм начинается в огороде пьяного соседа и там же заканчивается.
Глава 1
Теперь, когда вы знакомы со средой моего обитания, я перейду к истории, которая со мной приключилась. Это началось, когда мне было семнадцать. Первая любовь, первые слёзы, первый экзистенциальный кризис. Да, именно он, потому что Родион (не лучшее имя для первой любви, но радует, что у судьбы есть чувство юмора) всякий раз колол меня вопросом о смысле и целях моего существования. Он учился на втором курсе факультета философии и, скорее всего, проходил на мне практику. Это всё равно, что ходить на айкидо и на свиданиях отрабатывать удары. Меня эти ментальные оплеухи шибко задевали.
Мне семнадцать, я только недавно отдала сестре куклу Барби и прекратила пересматривать «Короля Льва», а он хочет, чтобы я осознала суть бытия и своё предназначение. Меня давило чувство вины, собственной глупости и неполноценности. Ведь я не могла ответить на эти простенькие вопросы. Однажды Родион бросил меня. Это произошло в очереди к кассам Макдональдс.
Что-то вроде: «Я хочу чизбургер, колу, фри, соус барбекю и остаться с тобой друзьями, Рита».
Сначала я хотела шоколадный маффин. После его слов – исчезнуть. Меню предлагало лишь маффин.
Разгневанная и обиженная, выбежала на улицу. Я как вода: когда закипаю, тут же хочу испариться.
Мне кажется, чтобы оправиться от нелепого расставания, нужно совершить нелепость. Поэтому я пошла в парк аттракционов и купила билет на американские горки, чтобы как следует прокричаться. Может быть, мои вопли и были неудачно замаскированы под страх, но другого способа избавиться боли без лишнего внимания я не нашла.
Когда я вышла из кабинки, оператор аттракциона посмотрел на моё заплаканное лицо и спросил:
– Испугались? Первый раз?
Я кивнула. И правда ведь, первый раз. Первый раз я влюбилась и первый раз так жжёт в груди и давит в горле. Кричать больше не хотелось. Теперь окутала безбрежная меланхолия. Будь я героиней фильма, режиссёр бы попросил приглушить свет и запустить дождь. Как будто режиссёры не знают, что в такие тёплые и солнечные дни как сегодня люди тоже плачут.
Я начала плакать от того, что мир такой обманчивый. Такой многообещающий и такой малодающий. Мне снова понадобился шкаф, чтобы закрыться от мира и как следует предаться унынию.
Дома мама. При ней предаваться внутришкафным уныниям не хотелось. Я решила подняться на второй этаж, в дедушкин кабинет, чтобы погрустить красиво, хотя бы на балконе.
Поднялась вверх по скрипучим деревянным ступенькам. Попробовала открыть балкон – дверь не поддавалась. Я схватила
