стояли прилавки, шла торговля, обмен, покупатели делали покупки, продавцы нахваливали товар, рядом чумазые дети затеяли какую-то шумную игру, нищий протягивал шапку, нараспев читая молитву, прохожие молча или переговариваясь, шли по делам, не обращая внимания на очень грязную, утоптанную тысячами ног землю, которую густо покрывал мусор: несъедобные части овощей, солома, обрывки тряпок, которыми побрезговали нищие, остатки предметов домашней утвари, а кое-где испражнения лошадей и людей. Аш сразу вспомнила лекции Дэтэ, он не раз говорил, что тогда улицы города, кроме дорог возле особняков знати, никто не убирал, поэтому заваленные нечистотами и мусором они служили источником инфекций и зловонного запаха. Благо, что мусора в те времена было несравнимо меньше, чем в современном мире, и он разлагался довольно быстро, поскольку весь был естественного происхождения. Город не выглядел аккуратным или нарядным, нигде не видно было зелени, но все же даже в этой маленькой площади узнавался Париж будущего. Что-то неуловимое в воздухе, улицах, интонациях людей, было знакомым, свойственным городам и в ее времени, только архитектура и одежда были иными. Аш немного успокоилась и прислушалась к речи… немного трудно для восприятия, она не сразу понимала… Но ведь это крестьяне, она же училась говорить иначе, и надеялась, что Бюсси не отличит ее произношение от своего.
Аш, наконец, решилась ступить, сделала два шага и чуть не упала, запнувшись за что-то, обернулась посмотреть, за что запнулась, и тут спиной столкнулась с прохожим.
– Простите, сударь… – огорченно произнесла она, поспешно поклонившись.
Боже, какая она неловкая!… Досадуя на себя, Аш подняла глаза на прохожего и замерла в ужасе.
Это был он, Бюсси, граф Луи де Клермон!.. Она отлично его узнала, хоть он выглядел и немного иначе, чем на гравюрах. Художники не смогли передать в полной мере его обаяние.
Он удивленно смотрел на нее своими яркими карими глазами. Внешность его в правду была более чем привлекательна: правильные черты, с отпечатком врожденной гордости, атлетического сложения фигура, одежда, подобранная с тонким вкусом и умеренностью в модных тогда драгоценностях. Он был так хорош, что она немного растерялась, как всегда непроизвольно пасуя перед чем-то безупречным.
– Ничего, юноша, просто пользуйтесь глазами, когда ходите по улицам, – отвечал он, продолжая ее разглядывать, – С вами все в порядке? Вы что-то потеряли?
– Ах, сударь… – пролепетала она, еще больше смутившись, его голос был глубок и красив, как он сам, и, слава богу, она его понимала, как и он ее, – Я просто ищу… хотел выяснить… где живет один мой пациент… Вчера, когда меня к нему пригласили, было темно.
– Так ты лекарь?
– Да, господин.
Она, наконец, вспомнила заученные слова, и снова робко подняла на него глаза:
– Теперь я узнаю Вас, господин… Вы были вчера ранены на дуэли, и я оказал вам помощь!
Он
