где-то поблизости, но самого мужчины было не видно. Появился человек – старый цыган, у которого кровь стекала со лба на шею, – но это не он бормотал. Рядом с ним стоял «Форд Таурус», дверцы распахнуты настежь, из капота валит дым. Марко кое-как продвигался в этой молочной каше, не понимая, что ему делать, и не соображая, что же он ищет. Может, другую машину? Он искал другую машину? Может, у него было предчувствие? Может, он узнал ее по гудку?
– Господине-е-е-е!!
Вот она, другая машина. Врезалась в фонарь, практически без носа. Похожа на «Пежо-504», машину его отца. Серый металлик – в точности как у него. И еще один цыган, моложе первого, с виду без телесных повреждений; это он открыл дверцу и что-то бурчал, пытаясь вытащить из машины человека. Человека без сознания, а возможно, и мертвого.
Похоже, это была девушка.
Похожая на Ирену, его сестру.
– Господине-е-е-е!!
Папа, я возьму твою машину? Ирена, не начинай. Но мне нужно съездить в Абетоне, потом в Больгери, потом на вечеринку в Импрунету, как я туда, по-твоему, доберусь? Попроси кого-нибудь подкинуть. Ни за что на свете! Ирена, у тебя нет еще водительских прав. Зато есть «розовая карточка». С ней ты не можешь ездить без сопровождения. Мои подруги ездят. А ты не будешь. Ну, папочка, перестань, клянусь, я буду осторожна. Нет. Боишься, меня остановят? Да. Ну, пожалуйста, папа! Ирена, я сказал нет. Я все равно возьму. Только попробуй…
Сколько раз за последние недели Марко слышал пререкания отца и Ирены. И сколько раз он вставал на сторону своей самой умной и самой неспокойной сестры – его полярной звезды, его эталона молодости и жизни, взбалмошной, вечно подавленной и озлобленной, с голубой жилкой, пульсирующей на виске, делавшей ее особой, ни на кого не похожей – благородной бунтаркой, высшим авторитетом. Сейчас она лежит на земле, куда ее уложил молодой цыган, пробовавший ее реанимировать – в нарушение элементарных правил оказания экстренной помощи пострадавшим, но этого никто не видел. Он делал это с явным наслаждением: бледная, без видимых повреждений и без сознания. Ирена. Она умерла?
– Господине-е-е-е!
Нет, она не умерла и даже не поцарапалась, только лишилась чувств, и Марко Каррера узнает об этом буквально через минуту. Но взгляд, который он не отводил от нее в продолжение этой минуты, был в точности тот же, которым он будет смотреть на нее в больничном морге через семь лет, в семь утра, в больнице городка Чичина: полный отчаяния, жалости, ярости, ужаса, бессилия и нежности. Взгляд, которым – он знал это каким-то таинственным образом – он должен будет ее окинуть, если правда то, что ему рассказывали, будто в ночь на святого Лаврентия, в Больгери, на том же пляже, где она погибнет, он – ему тогда еще и пяти не было – по совету мамы, маминой подруги, дочерей маминой подруги и самой Ирены – загадал желание, как только увидел падающую голубую звезду, не понимая даже смысла сказанных им в ту минуту слов: «Чтобы Ирена никогда с собой не покончила».
Ирена, его миф. Она не подпускала его к себе, как, впрочем, и других членов семейства,
