мокрую кожу, и медленно побрела дальше.
Где я? Как далеко отсюда до Солсбери? Ответа на этот вопрос не находилось. Пришлось выйти на дорогу, каким-то чудом оказавшуюся рядом, и топать под палящим солнцем несколько миль.
Огонь шептал: «Почему ты решила, что он вернется и найдет тебя?»
Молча шла дальше, пытаясь скрыть от него настоящие мысли.
«Он не дал тебе даже права выбора», – продолжал он.
– Это мы отобрали это право у него, – взревела, когда стихия попыталась сказать очевидное, – Ты, это именно ты во всем виноват!
«Нет… И ты знаешь, на чьей стороне правда», – лукаво ответила она и притихла.
Я умолкла, ведь где-то в глубине души знала, что он прав.
Спустя некоторое время впереди замаячил очередной мотель. Обрадовалась невероятно, ведь едва передвигала ногами от усталости. И нет, она была не только из-за беспрерывного путешествия, а из-за изматывающей борьбы внутри себя.
Оставшийся путь попыталась преодолеть как можно скорее, иногда переходя на бег, иногда останавливаясь всего на пару секунд, чтобы перевести дух.
Наконец добралась до заветной двери и вошла в комнату, где обнаружила пожилого мужчину, лениво пускающего кольцами дым.
– Вот, – положила перед ним три двадцатки и попросила, – Ключ?
Мужчина все так же неторопливо привстал, перед тем перекинув сигаретку в другой уголок рта, и подал мне то, что просила. На бирке значилось – «22». Дежавю. Вот только тогда я была еще свободной, практически ни о чем не переживающей девушкой.
Обед попросила принести в номер, кое-как дошла до «своей» комнаты и рухнула на кровать, устало прикрыв глаза. Спать не хотелось, но тело потряхивало, сказывался мой капитальный марш-бросок. Ноги пульсировали, и от этого хотелось выть. Поэтому я залезла в душ, включив слегка теплую воду.
Неожиданно тело скрутила жгучая боль, и я рухнула на пол, пребольно ударившись головой о стену напоследок.
11
Неторопливо, постоянно постанывая от боли, приоткрыла глаза. Естественно, с первых секунд было ясно – я снова оказалась в мире стихии. Место жаркого полудня заняли туманные сумерки. Рядом приплясывал огонь, но теперь он напоминал нашкодившего котенка своими вздрагивающими языками пламени. И он освещал неясный силуэт у окна спальни, небольшую часть которой я видела сквозь неприкрытую дверь душевой.
– Волк…, – прошептала я. Но он услышал, хотя не сдвинулся ни на шаг. Только повернул голову в мою сторону, и снова странное марево прикрывало его лицо.
– Они приходили к тебе? – вновь тихо спросила его, и надеясь, и в то же время, опасаясь ответа.
Он утвердительно склонил голову.
– Так ты поэтому сделал…, – замялась, усилием воли заставив себя сдержаться, – Лишил… Отобрал у меня самое ценное. Скажи, что они тебе пообещали? – скривилась я, то ли от того, что подняться так и не получалось, а он опасался подходить, то ли от того,
