шевелятся мысли о том, что весьма неплохо было бы поскорее покинуть это место, оставив все, как есть. Но кодекс охотников запрещает даже думать о таком.
Возможно, у них есть некоторое преимущество – с чердака бежать особо некуда. Расстояние до земли слишком большое. А тело свое я слишком сильно люблю. Так что путь у меня один – через двоих оставшихся.
Поэтому запустила легкий флер из собственной силы – смесь вожделения с ноткой преклонения и выждала, пока из ослабших рук врагов не выпало оружие. Звук получился довольно громкий, но очень скоро пустой дом пленила звенящая тишина. Медленно ступила на самую верхнюю ступень и замерла. Атаки, как и рассчитывала, не последовало. Уже уверенней опустила вниз и вторую ногу. Сейчас очень важно не разрушить собственные чары. Поэтому потребовалось несколько минут, прежде чем в поле зрения появились жертвы.
Теперь я смогла лучше разглядеть тех, кто виновен в том, что пришлось скоропостижно покинуть насиженное местечко и бежать сначала в Филадельфию, а потом в Оушэн-Сити. Передо мной стояли довольно молодые парни, едва переступившие невидимую черту, которая разделяет юность и первый этап зрелости. Вот только жалости к мальчишкам во мне никакой нет. Они сами выбрали свою судьбу – путь убийц, путь охоты и массового отлова сущностей, к которым принадлежу и я.
Страх перед нами определил исход долгого существования бок-о-бок. Когда-то было время, когда нас боялись, но уважали, некоторые – преклонялись, возводя нас до уровня богов, но теперь смертные решили низвергнуть нас столь низко, чтобы этот вполне рациональный страх перед чем-то необъяснимым, ушел наконец-то туда, откуда мы выбрались, едва Творец вылепил из грязи, которую мы давно топтали, первого человека.
– Богиня, – восхищенно прошептал один из охотников и, не отрывая взгляда, рухнул на колени, когда концентрация флера достигла высшей точки.
А вот второй до сих пор упрямился. Пусть ума в нем было не шибко много, но вот сила воли – отменная. Поэтому, на ходу легонько обласкав рукой того, кто сдался первым, направилась к его товарищу, все еще отчаянно сопротивляющемуся силе, щедро клубившейся по всей огромной комнате.
– Богиня? – утвердительно спросила у человека, в глазах которого боролись и неимоверное обожание, и частичка все еще не плененного разума.
Парень молчал, с огромным трудом сумев опустить взор куда-то под ноги. Мне же был виден и яростно пульсирующий висок, и капельки пота, поочередно скатывающиеся до самого подбородка, собирающиеся там, в огромные капли, явно раздумывающие, падать ли им на пол, или же продолжать свой путь по телу смертного.
– Глупенький цыпленок! Ты еще разве не понял, что от полной капитуляции тебя отделяет всего одно прикосновение? Раньше нужно было думать. Тогда, когда ты вступил в ряды охотников, когда сел сегодня утром в машину и поехал ловить… Кого? Нежить? Здесь все вы, – махнула вокруг себя рукой, – явно просчитались.
Потянулась
