руки вверх, зверюги этакие!
Трое мужчин замерли где сидели, а девицы в красном с пронзительным визгом сбились стайкой, как перепуганные цыплята. С пистолетом в руке Дин Гоуэр отодвинул стул и отошел на пару шагов, встав спиной к окну. «Будь у них боевой опыт, – промелькнуло в голове, – на таком близком расстоянии им ничего не стоило бы выхватить у меня пистолет, но у них этого опыта нет». И вот теперь все трое стояли под дулом пистолета, и никто даже не собирался предпринимать какие-либо безрассудные действия. Когда Дин Гоуэр вскочил, зажатая между ног папка упала на пол. Кожей между большим и указательным пальцем он чувствовал прохладную рукоятку пистолета, а самим указательным пальцем – упругость гладкого курка. С предохранителя он пистолет уже снял, когда вытаскивал из папки, так что и патрон, и боек были наготове: одно движение – и последует выстрел.
– Ублюдки, фашисты! – выругался он. – Руки вверх, кому сказано!
Цзинь Ганцзуань медленно поднял руки, партсекретарь с директором последовали его примеру.
– Товарищ Дин, старина, вам не кажется, что с этой шуткой у вас перебор вышел? – непринужденно улыбнулся Цзинь Ганцзуань.
– С шуткой? – зло оскалился Дин Гоуэр. – Какие тут с вами шутки?! Зверье, детей пожираете!
Откинув голову, Цзинь Ганцзуань расхохотался. Партсекретарь с директором тоже захихикали, но как-то по-дурацки.
– Эх, старина Дин, старина Дин, – смеялся Цзинь Ганцзуань. – Славный вы человек, товарищ, дух гуманизма у вас на высоте, и это действительно заслуживает уважения! Но вы ошибаетесь, и ошибка ваша субъективистская. Присмотритесь-ка повнимательнее. Разве это мальчик?
Слова Цзинь Ганцзуаня оказали воздействие, и следователь обратил взгляд на поднос. На лице мальчика так же играла улыбка, губы чуть раздвинуты, словно он сейчас заговорит.
– Но он как живой! – воскликнул Дин Гоуэр.
– Ну да, как живой, – согласился Цзинь Ганцзуань. – Но почему же этот ненастоящий мальчик смотрится как живой? Потому что искусство кулинаров у нас в Цзюго – высочайшее, исключительно тонкая работа!
– Это еще что! – подхватили партсекретарь с директором. – У нас в Кулинарной академии на отделении спецкулинарии одна женщина-профессор создала мальчика, у которого еще и ресницы подрагивают. Ни у кого на такое блюдо даже палочки не поднимаются!
– Опустите оружие, товарищ Дин, старина, возьмите палочки и давайте вместе отведаем этот непревзойденный деликатес! – И Цзинь Ганцзуань, опустив руки, радушным жестом пригласил Дин Гоуэра к столу.
– Ну нет! – сурово произнес Дин Гоуэр. – Заявляю, что в этом вашем людоедском банкете я участвовать не буду!
На лице Цзинь Ганцзуаня мелькнуло раздражение, но в голосе не прозвучало ни угодливости, ни превосходства:
– Ну вы и упрямец, товарищ Дин, дружище. Все мы, высоко воздев кулак, давали клятву перед знаменем
