порции всего – и сказала:
– Стало быть, завтра.
Питер отодвинул вилку.
– Я его отвезу, – продолжала она. – Ваш внук заставил меня купить этот грузовик, вот как раз и пригодится. До водохранилища в Ландсбурге доедем, а дальше уж Питер будет двигаться вместе со своим взводом.
– Взводы у них, надо же! Тоже мне, воины. – Дед пренебрежительно отмахнулся. – Будто у них есть право так себя называть!
– А почему нет? – мягко спросила Вола.
– Я служил. Мой отец служил. Отец этого мальчика тоже служил. Настоящие воины – это… – Он потряс в воздухе сжатыми кулаками.
– Вола тоже служила, – сказал Питер.
Дед покосился вниз, на её ногу.
– Ну… – Он слегка сбавил тон. – Значит, поймёт, про что я. Воины – это… Это сила. А не какая-нибудь там кучка уборщиков-чистильщиков.
– А я думаю по-другому. – Вола проговорила это спокойным голосом. Ни вызова, ни осуждения в адрес того, кто видит всё иначе – не так, как она.
Питер в ней это ценил. Когда можно смотреть на одно и то же по-разному и не враждовать, это снимает напряжение. Однако в животе у него всё напружинилось, как не было уже год.
Вола взяла кувшин с сидром, наполнила бокалы, но не поставила кувшин на стол, а держала в руках.
– Это подарок, – сказала она, и Питер расслабился: кажется, они сворачивают с опасной темы. – Работа одного здешнего мастера. Я поделилась с ним дровами – у него все вышли, – а он дал мне этот кувшин. Это наша местная глина.
Дед Питера одобрительно крякнул.
– И вот я думаю, – продолжала Вола, – сколько лет ему понадобилось, чтобы научиться гончарному делу? И сколько часов ушло на создание этого кувшина? И сколько раз им пользовались, чтобы наполнить чаши?
Дед наклонился над своей тарелкой, Питер тоже взял вилку. Но Вола ещё не закончила.
– А теперь представьте: я швыряю этот кувшин о стену. Мне, конечно, придётся приложить силу, это да. Но разбить и сломать может каждый. Та сила, которую я уважаю, – в создании нового. – Она поставила кувшин на стол. Повернулась к Питеру и подняла свой бокал. – А ещё больше я уважаю тех, кто берётся возрождать старое.
Дед Питера перестал жевать. Помолчав, он нехотя кивнул.
– Кстати, – добавила Вола очень миролюбиво, – Питер будет осваивать там полезные навыки. Вы же знаете, теперь любой трубоукладчик – кум королю, а копатель колодцев – сам король. И в ближайшие годы так оно, видно, и останется.
– Ну, научиться какому-никакому ремеслу никогда не лишне, – примирительно пробормотал дед. Разворачивая салфетку, он нечаянно столкнул на пол ложку.
Питер откинулся на стуле и протянул руку к серванту за спиной. Не оборачиваясь, вытащил из ящика чистую ложку и положил рядом с дедовой тарелкой.
Дед взял ложку, но вид у него был такой, словно его ударили. И Питер вдруг увидел всю сцену глазами деда: в этом
