огрызнулся тот.
Дальше спор я не слушала. Поднялась в свою комнатушку под крышей и замерла у окна, глядя сквозь серебристое стекло на пляску снежинок, кромку городской стены и призрачную кайму далёких гор.
Не все меченые вступают в общину знающих. Ощущение гибельного края отнимает у нас прежнюю жизнь – и право на прежнюю внешность. И даёт взамен любую новую. Но не все соглашаются помогать миру и его обитателям. Одних способность к чарам опьяняет и толкает на глупости, а другие не принимают собственную «обновлённость», ведь сырая магия усыпляет прежние уменья. И ты всё начинаешь сначала – читать, писать, изучать мир… и себя. Но не все хотят учиться. А вот вернуться к обычной жизни хотят все.
Даже я, потомок старой крови, потерявшая у Гиблой тропы не всю себя, иногда мечтаю.
Странные, в общем, это существа – хладнокровные. Теряют жизнь – злятся, получают новую, полную чар – злятся пуще прежнего и сходят с ума… Не все, но случается. Они же не привыкшие к волшбе – издревле с силой рождалась только старая, «согревающая», кровь. До Забытых у людей своих чаровников не было, и община в своё время появилась благодаря старой крови, как и первые рабочие знания. У края Гиблой тропы все равны – и те, кто с врождённой силой, и те, кто без. И знающим может стать любой разумный смертный.
Но хлопот теперь из-за таких «любых» и «разумных»…
Сняв куртку и закатав рукава рубахи, я пересчитала руны. Пятнадцать Должно хватить. Жаль лишь, что время моей силы на исходе: осень закончилась, и родной осенней магии в мире осталось немного – и с каждым днём будет ещё меньше. Я зарылась в сумку, перебирая амулеты. Сгинули, значит… Надо чаще проверять отдалённые остроги, и не раз в год, как нам велят. Всё равно большую часть времени мы проводим в дороге – болтаемся без дела в ожидании этого самого дела. Которое всегда настигает нежданно и не там, где ищешь. Вообще не там.
Я снова осмотрела руки, меченые силой. Руны чаровников не брала ни одна личина. Мои, осенние, вспухали крохотными язвами жёлтой лихорадки, покрывая огрубевшую, красноватую кожу мелкими символами от кончиков пальцев до локтей. Зимние руны темнели трещинами от мороза, весенние – рассыпались коричневыми пятнами, а летние казались солнечными ожогами. Я дотронулась до язвочки, ощущая слабую пульсацию сжавшейся в комок силы.
Ну что ж, дело – так дело…
– Вёрт? – позвала я тихо. – Вёртка, выходи.
Щипнуло копчик, и по пояснице, щекоча, скользнул мой «хвост». Высунулся из-за ворота рубахи и замер столбиком. Гибкий, пушистый, в чёрно-рыжую полоску, ни головы, ни мордашки, только искрящие огнём пуговки глаз. Мелкое существо-паразит, без поддержки чужой силы не выживающее, приползло ко мне две осени назад, когда я достигла первого порога… даже не зрелости, нет. Когда я вышла из детского возраста. И ещё сезонов через двадцать-тридцать, глядишь, смогу приманить «крылья»… если силу старой крови не перекроет окончательно сила знающего. Пока она в осенний сезон мешала работать с врождённым. Правда, и для сложных дел я не доросла… по мнению
