в камни холодные дух испускал,
Когда мою рану в свинцовом дыму
Заткнула подолом та, что я не люблю.
Уж лучше б заполнила воды те кровь,
Чем жизнь мне не нужную чужая любовь.
***
Уйду бродить в медовой роще,
Где без людей жизнь много проще.
Там злобы нет, и нет обид
Там не знаком под небом стыд.
Уйду я августовской ночью,
Где путь мне звёздами пророчен.
Там в желтизне уже листва
Как плед легла лишь для меня,
И с пеной сладкого заката
С высот от громкого раската
Свежо струится синих струй
Прощальный лета поцелуй,
А губы ловят всю ту нежность
Родной земли впитав безбрежность.
И на траве средь голых ног
В пыльце с молитвой виден бог.
***
Холмы лежат в спокойствии под снегом,
Над ними: утро, вечер, ночь, звезда,
Берёзы все стоят в морозно – нежно – белом
И кроны сквозь зарю чернеют в небеса.
Там всё торжественно и чудно, всюду облака
Под ними замирает целый новый мир,
Где их стволы сковали сугробы серебра
Мороз и ветер, тихий сон внимает им эфир:
И шлёт чрез синеву к затону белый хлад
И оставляет след там в виде блеска льда,
Когда сгустится у реки чудесный зимний мрак,
То можно под луной там встретить и Христа -
Бредёт он одинок, искрит кровавый след,
Оставленный в снегу совсем босой ногой,
И так далёк Восток, и не горит рассвет,
И в чащу он пройдёт истоптанной тропой.
Не встретит никого, давно в ней нет Богов,
Остались лишь дубы, как память и как древность,
Янтарный шёпот губ и ласка нежных слов,
Рождают в их ветвях уж не любовь, но ревность.
Коснётся их Христос, согреет кровь стволы,
Но отвернёт от дуба с веток их пурга,
Они бы сами поломали себя бы на кресты,
Чтобы распять того, кто выгнал их в века.
Уйдёт он по снегам осыпанный на зло,
От ног синеющих в крови до синих пальцев рук,
Холодной крошкой цветом лунным в молоко,
И побредёт назад на шорох мой и звук.
Мы разминёмся с ним: он в холм к берёзам,
Я же сойду с холма, на санках вниз слечу,
И вот стоит он надо мной отдавшись горьким слёзам,
А я смеюсь – дыханию свободно, духу и плечу!
Махну ему рукой: не плачь, прошу, мой Боже,
Нет
