неё была по-прежнему великолепна: стройная, подтянутая, с очень тонкой талией и грудью третьего размера, которая выглядела просто превосходно: словно белоснежное лакомство, увенчанное «клубничками» сосков. Она начала поглаживать себя по талии, крутясь перед зеркалом. Становясь то в анфас, то в профиль.
– В девять вечера, – уже ласковей добавил он снисходительным тоном доброго дядюшки. – Приезжай, мы с женой и Джоном будем тебя с нетерпением ждать!
– Хорошо, – выдавила Рита, и тот час же швырнула телефон на пол, отчего он разлетелся на мелкие части.
***
Одеваясь к интимному вечеру, она поймала себя на том, что ужасно нервничает. Хотя выглядела безупречно, как при свете дня, так и при слабом освещении ночных игр сладострастия. Она выглядела младше своих двадцати восьми лет, несмотря на бурную жизнь.
Безупречная кожа, огромные глаза, тонкие, правильные черты лица, идеальная фигура, хрупкая, с женственной грудью. Теперь уже белоснежные волосы спадают мягкими волнами, подчёркивая беломраморное совершенство.
Нет, дело было не в том, что она чувствовала себя недостаточно красивой.
Сама мысль о том, что сегодня вечером к ним присоединится ещё один мужчина, доводила до рвотных спазмов. Так как интимные игры между ними давно для неё стали просто сексом. Да, это была её плата за возможность иметь эксклюзивные права на репортажи с модных вечеров семейства де Ноблэ. Но она с самого начала воспринимала Леопольда, как безумно сексуального мужчину, да и против его жены Элеоноры ничего не имела. Та была столь податлива и прекрасна, что казалась безусловным и нужным дополнением их секса. Порочная, но удивительно нежная и чувственная женщина.
Но вот этот Джон Вэйд… Сама мысль, что она опять вынуждена продаваться только за то, чтобы иметь возможность работать, делать своё дело, и трудится профессионально, без халтуры, доводила её до бешенства.
Пришла даже мысль, что с этим необходимо кончать, пока это пагубное болото её не засосало. К тому же, секс с де Ноблэ уже стал не столько платой, сколько удовольствием (и ей не хотелось врать, что эти гнусные оргии не были ей приятны. Даже лишение девственности красавчика Виктора было порочно-искушающим).
Предлагая ей переспать с Джоном, Леопольд ткнул её носом в том, что она на самом деле является шлюхой.
И ей было больно. Очень больно.
В одночасье исчезло очарование порочных, но всё-таки игр.
Рита с трудом удержалась от слёз, чтобы не испортить наложенный макияж: почти незаметный, подчеркивающие большие глаза.
Тонкое, почти незаметное, словно нити паутины, нижнее бельё. Поверх – короткое платьице из струящегося шёлка. Волосы скреплены в высокую причёску, но её легко разрушить: лишь выдернуть несколько шпилек и расстегнуть заколку.
Надушившись своим любимым Кензо, она спустилась вниз, села в не менее любимый джип, вездеходность которого буквально спасала, когда дорогу к дому заливали ливни,
