будет больно, но ты потерпи, ладно? Я сделаю все, чтобы это было недолго.
Что он там такое задумал?!!!
– Насколько… больно?
– Очень больно.
Замечательно! Что он там уже делает, хочет обломки со мной обстрелять кислотой что ли? Но ведь меня тогда просто сожжет перепадом температур! Нет, он нечто иное хочет провернуть.
– Готова?
Я напряглась. От неизвестности брал истерический ужас, но спросить я все равно не решалась. Наконец, я это сделала:
– Что ты сейчас сделаешь?
– Освобожу тебя, – уклончивый ответ. – Готова?
Не хочет говорить. Мне это явно не понравится. Ну ладно, была ни была:
– Давай…
И тут нахлынул жуткий поток псионной энергии, который колол повсюду так, как только могут колоть одновременно три игольника, вонзившие свои иглы с ядом в тело. Меня словно рвало на части, мозг был перегружен насколько, что соображать вовсе не представлялось возможным. Озонированный воздух и электрические искровые разряды мелькали везде. Листья, обломок «часовщика», ветки кустарника, капли крови – все болталось в воздухе на небольшой высоте. Я закрыла глаза, потому что казалось, что они сейчас или выскочат из глазниц, или вовсе взорвутся от внутреннего давления.
Дальше я потеряла чувство реальности. Хотя, как только мозг отключился, этого чувства уже почти не было.
Но поток отхлынул, меня отпустило. А дальше я вновь провалилась в небытие…
Теплое прикосновение, чужое и нелюбимое, но теплое и приятное, как мягкий ветерок под светом яркого Солнца. Может, не такое уж оно и нелюбимое? Оно словно окутало мой разум, будто погладило по волосам, но не против моего желания, а мягко и сочувственно, искренне, и не физически погладило, а как-то на уровне эмоций. Тихий и неровный голос, он сдерживал бурю внутри себя, но старался изо всех сил:
– Катя… Тебе рано спать, спать некогда. Просыпайся, все закончилось.
Почувствовала связь с телом. Оно саднило теперь уже почти повсюду. Но боль резко притуплялась от теплоты псионного прикосновения. Меня держали за руку, и я молча сжала пальцы в ответ. Эмоции, внесенные в отпечаток, стали приятными еще сильнее. Он словно ждал, пока я сожму его руку своими пальцами. Мне вспомнилось, как он однажды говорил:
«Очень приятно, когда любимая девушка за тебя цепляется. Создается ложное впечатление того, что ты кому-то нужен и что тебе доверяют».
Улыбнулась ненароком. Открываю глаза. Сталикс смотрит на меня, смотрит прямо в глаза, сам улыбается. Он весь тоже в запекшейся крови, на лице ссадины, местами от металлизированных зеркально-светлых вставок костюма кровь уже начала отшелушиваться, оставляя грязные зеленоватые следы.
– Болит что-то?
Попробовала проверить себя. Ну, суставам немного не по себе, а так остаются только царапины.
– Царапины…
Кроме как на лице, царапин нигде не было, потому что в остальном костюм защищает.
