улка покрыта роскошным пушистым снежком.
– Bellissimo!!! – восклицает итальянец.
И бросает на снег собачку, которую держал на руках.
И – всё.
И – нет собачки.
– Панчо?!! – растерянно говорит итальянец.
А Панчо – нет.
Есть глубокая-глубокая дырка в снегу.
А в дырке – далеко-далеко внизу – виднеется спинка Панчо.
Вот я – Мария Георгиевна Николаева-Михайлова – и есть то самое Панчо.
Вынесла меня Жизнь полюбоваться на белый свет в режиме «Bellissimo!!!», а в результате…
И, наверное, чтобы спастись от этого «в результате», я основательно пристрастилась к анекдоту.
Вроде бы, все у меня, как у людей: дети, внуки, муж, который вот-вот объестся груш…
Но есть то, что отличает меня от остальных.
Уж очень люблю посмеяться.
Не над людьми.
А над собой и над Жизнью, которая все время засовывает меня в центрифугу.
Да так часто засовывает, что все время тянет спросить: «А какого Иглесиаса?»
А Жизнь отвечает: «Сама виновата. Все время ищешь приключений на свою анатомию. Вот и сейчас… Зачем полезла на Олимп Славы? На Олимпе Славы гиены и шакалы, и гориллы, и большие злые крокодилы… Одним словом, полным-полно на Олимпе людоведов и душелюбов, у которых одна кличка на всех – «хейтеры», что в переводе на русский означает – «тюбики с дерьмом».
Вон смотри, на том берегу, там, где подходы к Олимпу начинаются, уже бегают, с фонарями, тебя ищут.
Кричат: «Бабка, иди сюда! Мы голодные! Ты, хоть и старая, а, может, вкусная?»
А вон еще один, особо резвый, бегает, из элитного подразделения хейтеров…
Знаешь, у них речовка какая? «А сейчас для куражу, я вам попу покажу!!!»
Смотри-смотри, и, правда, штаны снял, попу показывает.
Красавчик!
Заигрывает!
– Заигрывает?! – поперхнулась я.
– Маруся! – укоризненно посмотрела на меня Жизнь. – Ну, конечно! Ведь он показал тебе самое ценное, что у него есть. Товар лицом. Ну, что? Все еще хочешь на Олимп Славы?
– Можно… я попробую? Бог не выдаст – хейтер не съест.
– Пробуй, бабушка Старый Анекдот, – устало вздохнула Жизнь.
Жизнь разрешила: «Пробуй».
Пробую!!!
Это я сейчас старая, и о своих похоронах с большим интересом задумываюсь: «В каком платьице в гробу лежать буду, в каких бусиках?» – а раньше присматривалась к чужим похоронам без лишних эмоций: «На похоронах его так хвалили, что вдова два раза подходила к гробу, чтобы проверить, кто там лежит…»
Конечно, хотелось бы умереть красивой смертью: подавиться бутербродом с черной икрой, закусывая французский коньяк.
Только не всем дано такое счастье.
Но пострадушки страдать не будем.
Чтобы не скукситься, я и нашла для себя
