черных костюмах, при галстуках – мужчины и дамы с косами, уложенными, как нимбы у святых (сравнение сомнительное, я понимаю).
Начинается сцена, когда Александр Ульянов после каникул собирается в Петербург готовить покушение на царя. Покровский, стоя на середине сцены, собирает чемодан. Вбегает золотоволосый, курчавый Володя. Сборы брата для него неожиданность.
– Саша, ты куда?
А Саша, спокойно укладывая вещи в чемодан, отвечает:
– В Ленинград.
– Куда, куда?! – широко открыв глаза, спрашивает Володя.
– В Ленинград, в Ленинград, – опять же спокойно отвечает брат.
Сайфулин взвыл, показал зрителям пальцем на брата и убежал со сцены. А из-за кулис был слышен голос Гиацинтовой, которая давилась от смеха:
– Не пойду я на сцену! Не пойду! Пусть он уезжает, куда хочет! Не пойду!..
А Саша, ничего не понимая, стоял один на сцене и продолжал тупо складывать вещи в чемодан. Из зала раздался обреченный голос Колеватого:
– Занавес закройте, пожалуйста…
Чёрные костюмы и нимбы мрачно покидали зал…
А царя, как известно, все равно убили.
Ваня, мяу!
Был такой балерун в Большом театре – некто, скажем, Коля Харитонов. Он любил выпить, и его из-за этого не взяли в Америку на гастроли. Поехала одна жена – тоже балерина. Перед этим ругала его, подсчитав, сколько долларов они на этом потеряли. Она уехала, а Коля с собутыльниками запил…
Вдруг кто-то из друзей показал газету – Большой возвращается с триумфом. Коля в панике начал убирать квартиру. Стал выносить окурки, бутылки, в общем, весь скопившийся мусор. Был июль, жара. Он разделся догола. Начал пол мыть. А у него был сиамский кот, о котором он совершенно забыл в запое и который питался все это время, вылизывая консервные банки от закуски. Он сидел на шкафу и смотрел, как голый Коля ползает с тряпкой на четвереньках. Что-то, видимо, коту не понравилось, потому что он спрыгнул вдруг со шкафа и вцепился балеруну в одно место. Коля взвыл, отпрянул и влепился башкой в батарею. Истекая кровью, позвонил в «скорую» и прошептал: – Дом Большого театра. Квартира такая-то. Умираю».
Приехали врачи, увидели худое двухметровое тело на полу в грязи и крови. Когда санитары несли его по лестнице на носилках, Иван Иванович открыл глаза, и пожилая докторша спросила: – Что с вами?» Он ответил правду: «Кот в яйца вцепился». Санитары заржали и выронили носилки – он сломал ключицу.
Все-таки довезли его до Склифосовского, положили. На следующий день приезжает жена, видит, в каком состоянии квартира: «Так я и знала – пьянка, бабы». И в заведенном состоянии влетает в палату больницы. Коля, весь забинтованный, загипсованный, протянул к ней ручки, а она с размаху ахнула сумкой ему по башке, забыв, что в сумке лежала стеклянная бутылка с пепси-колой. Проломила мужу височную кость, и ему делали трепанацию черепа.
Все-таки
