тот доберется на Манхэттен из Маунт-Киско, не было времени. Тем не менее семейного врача тоже известили, и он приехал, только позднее.
Вульф начал проявлять нетерпение. Когда с ним такое случается, его палец обычно выводит на подлокотнике кресла кружки́ размером с мелкую монету.
– Смею надеяться, – буркнул он, – что заключения врачей – хотя бы одного из них – оправдывают ваш визит ко мне и этот пространный рассказ.
– Нет, сэр, – отрицательно качнул головой Дэвид Файф. – Они не обнаружили ничего подозрительного. Мой брат умер от пневмонии. Доктор Буль – доктор Фредерик Буль, наш старый семейный врач из Маунт-Киско, – подписал свидетельство о смерти. И в понедельник, то есть вчера, мы похоронили брата на семейном участке. Конечно, уход сиделки делает ситуацию… гм… неловкой, но серьезных недоразумений это не вызвало.
– Так какого дьявола вы хотите от меня?
– Я как раз к этому подошел. – Файф прочистил горло, а когда заговорил снова, в его голосе слышалось еще больше настороженности, чем раньше. – Вчера после похорон Джонни Эрроу пригласил нас к себе в отель к одиннадцати часам сегодняшнего утра, чтобы присутствовать при оглашении завещания. Мы, разумеется, явились. Луиза прихватила с собой мужа. Последнюю волю Берта огласил прилетевший из Монреаля адвокат по фамилии Макнил, у которого хранилось завещание. Суть всей обычной в таких случаях юридической абракадабры сводилась к тому, что Берт оставляет свое состояние Полу, Луизе и мне, а душеприказчиком назначает канадского компаньона Эрроу. Размер состояния в завещании не был обозначен, однако из рассказов Берта я вынес впечатление, что принадлежащее ему урановое месторождение может стоить миллионов пять, а то и вдвое больше.
Вульф насторожился.
– Затем, – продолжал Файф, – адвокат достал из портфеля и зачитал еще один документ – копию договора между Бертрамом Файфом и Джонни Эрроу, составленного по их просьбе год назад. В преамбуле говорилось, что они пять лет вместе искали уран и вместе же обнаружили жилу рядом с Блэк-Элбоу, а потому в случае кончины одного из компаньонов оставшемуся в живых отходит не только само месторождение, но и все имущество, приобретенное покойным на доходы от разработки жилы. Формулировка была иной, изложенной в юридических терминах, однако смысл именно таков. Как только адвокат дочитал документ, Джонни Эрроу заявил, что все имущество Берта приобретено на доходы от урана и теперь принадлежит ему, Эрроу, как и средства на счетах в канадских банках. Затем Эрроу добавил, что, собираясь в Нью-Йорк, Берт перевел в нью-йоркский банк тридцать или сорок тысяч долларов и что он, Эрроу, не претендует на оставшееся от этой суммы. Остаток и есть то состояние, на которое мы можем рассчитывать. – Дэвид сдержанно развел руками. – Что ж, я счел, что это великодушно со стороны Эрроу. Ведь он вполне мог заявить права и на эту сумму. Мы задали адвокату несколько вопросов, после чего распрощались с ним и с Эрроу и отправились в ресторан
