вести со мной душевные беседы за ужином, никуда не ходит со мной? Что изменилось и как это вернуть? Сережа пытался дать какие-то ободряющие советы. Но у него не было готового решения моей проблемы. Наверное, просто потому, что такого и не существовало.
С Сашей я привыкла, что должна выслушать его, помочь проанализировать его состояние и дать поддержку. И только потом уже я могла рассказать о чем-то своем. При этом он частенько к тому моменту уже терял интерес к беседе и отвечал: «М-м-м, ясно», хотя я понимала: мыслями он уже далеко. К тому же многие мои проблемы вызывали у него лишь усмешку – напридумывала себе глупостей: «Чего тебе опять не хватает, у тебя же все есть!»
Иногда, если Саше было не лень меня слушать, он мог сказать что-то типа: «Вот если бы ты сделала так-то, сейчас не оказалась бы в такой ситуации», или прочесть мне наставления о том, как поступили бы другие, более «правильные» жены.
Сейчас, вспоминая, как я два-три часа выслушивала тогда Сашу, забывая рассказать о себе, я грустно улыбаюсь. Потому что помню, как я для себя это объясняла. Вместо того чтобы увидеть однобокость нашей беседы и то, что мне не достается внимания, потому что Саше просто лень его давать мне, я, наоборот, чувствовала превосходство. Я же железная женщина, хранительница домашнего очага. Я не какая-то там капризная жена. Я подставляю мужу плечо, создаю ему психологический комфорт. О себе я поговорю с подружками. Это мелочи, разве стоит о них, когда тут речь идет о таких серьезных вещах, как соревнования, чемпионаты, сборная. Да на меня, можно сказать, возлагает надежды вся страна! Я могу и мужа поддержать, и детьми заниматься, и бизнесом, и готовить вкусно, и выглядеть хорошо. Я жонглирую этими шариками, и они у меня не падают. Проблема была лишь в том, что я жонглировала в пустой комнате.
На фоне этого Сережа поразил меня в самое сердце своей готовностью выслушать и ответить по делу что-то пусть немногословное, но веское. «Ты все сделала правильно, так и надо», «Я бы поступил так же», «Ты молодец». Такие простые слова, которые сразу успокаивают… Сережа умел их говорить. При этом он всегда вежливо уточнял, что я хочу услышать – просто слова поддержки или, может быть, его личное мнение. Если я хотела второго, он мог высказаться и многословно, обстоятельно. Но только когда я хотела это услышать.
Саша частенько на мои сообщения и звонки отвечал: «Потом поговорим», «Я занят», «Некогда сейчас». Я давно привыкла к этому. Сережа, казалось бы, занимался на работе тем же самым, что и Саша. Но каким-то чудесным образом он не заставлял меня томиться в ожидании ответа на мои реплики. Это было так странно и так отличалось от того, к чему я привыкла, что я поняла: в моей жизни что-то неуловимо изменилось. Мне кажется, те наши беседы с Сережей отчасти заменили мне консультации профессионального психолога.
Сам Сережа о своей семейной жизни не распространялся, хотя я поняла по его сдержанным фразам, что дома у него не все гладко. Я тогда удивилась и зауважала его, потому что он не спешил нагружать меня своими
