лучи заходящего солнца подарили им нечто, способное сойти за приятный глазу мираж. Своя авиация, которой они не видели уже который день, удивила.
Что-то, похожее на эрэс, летевший по изгибающейся траектории, воткнулось в первый немецкий истребитель из двух пар, очевидно возвращавшихся куда-то на север! Огненная вспышка с грохотом скрыла вражеский самолёт. Разваливающиеся на три части остатки которого секунду спустя камнем рухнул вниз..
Почти сразу подобная судьба постигла второй, третий и четвёртый остальные немецкие самолёты из состава JG27, с 25 июня базировавшейся на захваченном аэродроме в Вильнюсе. Всё произошло очень быстро, так, что немцы не успели ничего сделать, и похоже, понять, что их атаковали откуда -то сверху.
Далёкий, незнакомый гул усилился и.. над районом Мостов сделали круг два стремительных остроносых самолёта, скорее всего, проконтролировавших места падения сбитых германцев.
– ..Хорошо-то как. Новые машины какие-то.. – Только и смог вымолвить, приподнявший слегка голову Павел Матвеевич Чугунов, через наспех наложенные повязки которого выступала кровь.
– Мало только видимо таких. Но уж больно быстры! Какой грохот от них.. и без винтов. Ракетные сами какие-то.. и эрэсами стреляют. Кто бы мог подумать, что такие у нас есть. Раз мало.. наверное, потому и первый раз видим. Эх, как врезали! – согласился с комполка его заместитель.
Опустив голову на носилки, раненый командир полка замолчал, закрыв глаза. Желание получше разглядеть происходящее отняло последние силы.
А его слова были последними, что услышал от него Тихон Тихонович Илюхин.
Тишина, вместе с быстро накатывавшей ночной тьмой, быстро накрывавшая после окончившегося только что боя земли северо-запада советской Белоруссии, стала погребальным саваном командира полка, до конца выполнявшего приказ генерала Сахнова.
– Умер.. – констатировал факт пару минут спустя заместитель Чугунова батальонный комиссар, понявший, что комполка уже не дышит.
23-летняя, с мая 1918 года служба Чугунова в рядах РККА подошла к своему концу – он отдал свою жизнь за Родину, увидев в крайние минуты жизни, что надежда жива, что ещё не всё потеряно..
Судьба полка, и, в целом дивизии, была достаточно типичной (кто – с ожесточением, кто – быстро опуская руки и сдаваясь в плен) для частей РККА, прорывавшихся на восток из «Белостокского мешка».
Смерть или плен.. вот что ждало подавляющее число из них.
Особенно деморализующим для них было то, что сила удара немцев и моральная тяжесть отступления вглубь страны полностью противоречили той пропаганде, в которую они верили.
Как отмечали все немногие выжившие бойцы и младшие командиры РККА (из подвергшихся первому германскому удару частей на воссоединённой недавно со страной Западной частью Белоруссии) в прошлом пришельцев, чьи самолёты нежданно вместе с
