запляшет: ах, дескать, милый, позволь мне тут немножечко прибраться, а то днём ни секундочки свободной нету, ты же знаешь, что я на специальные курсы устроилась по обучению колдовству – уж прости, муженёк, но мне тоже не терпится выучиться колдовать и быть такой же вредоносной колдуньей, как и ты… пересядь-ка, пожалуйста, с дивана на кресло, а теперь пересядь с кресла на диван, а теперь сядь хоть куда-нибудь, только перед глазами моими не маячь… мне всего-то один соболий салоп и надо выучиться наколдовать, а там поглядим, может быть и ещё чему-нибудь выучусь… ты же помнишь Марью Гавриловну?.. ах, видите ли, он не помнит Марью Гавриловну, сокурсницу-то мою бывшую, мы в общежитие в одной комнате жили, а он, видите ли, её не помнит, будто это не он к нам, на третий этаж, по водосточной трубе карабкался… она в институте не доучилась и замуж за олигарха выскочила, отчего невыносимой задавакой сделалась – я бы с удовольствием превратила её во что-нибудь несуразное, да хотя бы в болвашку в какую-нибудь, в мордовского бога Кереметь – вот уж кому соболий салоп ни к чему, сразу хвастать отучится… не правда ли, милый муженёк??
Чучело рыцаря издевательски хмыкнуло.
– Не правда! – ответил странной воображаемой жене мистер Жжуть, несколько перевозбуждённо дёргая губами. – Хорошо, когда жена в доме, но ещё лучше, когда она такая жена, которая сама по себе, а ты сам по себе. Хочешь, на диване валяешься, а хочешь – в промискуитетные похождения пускаешься!.. Сам себе на уме.
Затем старик юрко почесался, пригляделся к чучелу, догадливо прихлопнул рукой себе по темечку и просунул целлофановой пакет с дубликатом мозга в шлем рыцаря через забрало. Вроде бы как спрятал. Затем пометил колдовским крестиком рыцарский шлем, чтоб не забыть место хранения, и самодовольно прогудел какую-то музыкальную торжественную чепуху. Но на этом его дневные заботы не закончились.
– Надо поглядеть, что у меня с покойниками творится… Может, тоже выкрали половину покойников. Никому нельзя верить, кругом воры да мошенники.
Мистер Жжуть, с неожиданной поспешностью, прихрамывая и подпрыгивая, добрался до кабинки лифта, спустился на несколько метров под землю, в потайной бункер. Средневековой угрюмостью и запахом формальдегида встретил его длинный зал бункера, небрежно освещаемый горящими факелами. Вдоль бруснично-красных кирпичных стен, заляпанных беспросветно-тревожными изречениями на латыни, находились ряды холодильных камер и каталки для перевозки трупов. Самих трупов не наблюдалось. Тихо журчала вода из раскрытого крана умывальника и пришибленно гудел электрический трансформатор.
– Не экономно. – сам себе сказал мистер Жжуть, завернул кран и принялся нагнетающе злиться.
Никаких особых глумлений или дьявольских дивертисментов мистер Жжуть не проделывал с покойниками, нужда в них была всецело прагматичной. Посредством лоботомии из черепных коробок трупов изымались мозги, чтоб затем в алхимической лаборатории дистиллироваться в жидкостные экстракции,
