одеяние, развеваясь на ветру, окутывало крупное высокое тело, а над воротником чернела вязкая маслянистая пустота.
Онемели руки, в нос ударил запах железа, из горла с хрипом вырывалось:
– Господи! Головы нет, нет… Не может быть! Мне кажется, мне всё это кажется.
«У него и взаправду нет головы, – девочка опять пробралась в мои мысли. – Сладкого так хочется!» – доев один леденец, она тут же принялась грызть второй.
– Пойдём со мной, – от страха пересохло нёбо, но ребёнок… Нужно попытаться что-то сделать. – Я тоже буду любить тебя. По-настоящему. Обнимать и дарить куклы… и много-много конфет. Пойдём.
Девочка перестала жевать. Внимательно на меня посмотрела: «Зачем? Тебе не надо бояться. Всё будет хорошо. Они уже рядом».
У фонаря из темноты появились ещё две фигуры в плащах и без голов. Горячая волна обожгла внутренности. Скрутило живот. Что делать?
Схватила ребёнка за локоть, потянула на себя. Но неожиданно девочка зло задёргалась, выворачиваясь. Из-за этих метаний слетела ее шляпа. Не может быть! Выше бровей кляксой расплывалась чернильная пустота. Господи!
Сорвалась, спотыкаясь, понеслась в сторону родной многоэтажки, продираясь сквозь ветки, прыгая через кусты. Выход из парка, поворот, игровая площадка, скамейка, поворот, мой подъезд. Достала ключи. Брелоки перепутались. Магнит от домофона оказался в самом центре клубка. Ладони взмокли. Нервно перебирая связку, дёргала кольца в разные стороны. Ну, давай! Становится только хуже. Чёрт! Ладно! Можно же номер квартиры! Набрала…
Чужое холодное касание. Ещё одно. Ледяные пальцы на моей шее, лице, в волосах. Тянут из меня тоску, горечь развода, боль одиночества, тяжесть вины, постоянную усталость. А потом, как лава, по венам начинает струиться эйфория, радость, нежность, любовь…
Из домофона сквозь шипение зазвучал сердитый голос:
– Да?
Что со мной..?! Нет!!! Заорала бешено, вырываясь. Фигуры в плащах в ярком свете ламп двигались неуклюже. Отчаянно размахивая сумочкой и связкой ключей, закружилась волчком вокруг себя. Пихала изо всех сил руками и ногами, оттолкнула одного, второго, третьего. Они попятились.
– Откройте, это я! – закричала, с трудом выталкивая слова и задыхаясь.
Пиликнул замок, дверь приоткрылась.
– Что там за шум? – донеслось из динамика.
Уже не слушала. Влетела в подъезд. Перепрыгивая через ступеньки, побежала к квартире, на ходу вытаскивая ключ из запутавшийся связки. Наконец-то получилось! Открыла дверь и тут же резко её захлопнула.
Дрожащей рукой включила свет. Дыхание шумело в горле, с трудом проникая в лёгкие. Пульс молотом ударял в виски. Я в безопасности, у себя, всё позади! Фу-ух…
Зашла на кухню. Меня с упрёком встретила няня:
– Ну, наконец-то!
Никитка набросился, обнимая крепко-крепко:
– Мам! – и затараторил, глотая слова. – Мы делали монстра из тыквы и лицо красили, я всех пугал,
