После прогулки обязательно заходили «заодно уж» в магазин – нет чтобы на горке подольше побыть! Мама стала брать разное «пакеточное» – бросить в ковшик, заварить кипятком, – перестала мама готовить. Инесса забыла, когда мама ела последний раз, она садилась с Инессой за стол, смотрела в окно и только пила, плюхнув в чашку чернильного чая большущую ложку песка, иногда мама молча плакала; глядя в окно, предательские слизывала слёзы, когда они скатывались по щекам к уголкам рта. Один раз мама перепутала и насыпала сахар-песок во фруктовый чай дочери. Чтобы не расстраивать маму, Инесса давилась, но пила.
Инесса томилась и скучала, качаясь на скрипящих качелях перед подъездом, с малолетства она привыкла быть в саду: в садике много людей, а сейчас – два раза в неделю танцы, раз – ритмика, редкие в дневное время ровесники на детской площадке. На занятиях пообщаться-поболтать-послушать удавалось исключительно в раздевалке. Как назло дома сломалась магнитола, Инесса просила у мамы новую магнитолу и новые аудиодиски – в книжном магазине яркие обложки дисков так и манили. Мама не отвечала Инессе, она всё чаще ложилась на диван и лежала. Той первой шайбовской осенью Инесса привыкла смотреть на дальний лес. Их высотка на пригорке, если отойти от качелей, от детской площадки подальше (пусть мама и не разрешала), и ещё дальше за хоккейную коробку – внизу парк, вдали за парком маячил лес, он поднимался ярусами. Инессе мерещилась в том лесу здание. Многоэтажный терем как в мультике про кошкин дом. На самом деле, если приглядеться, просто лиственницы облетали, от ветра колыхались верхушки и получалось как бы видение. Инесса ежедневно старалась наблюдать за дальним лесом. Ей даже стало казаться, когда лиственные опали и больше не рябили, что терем видится ярче. Никто никогда не говорил о тереме в лесу. Инесса спрашивала и у Галины Мурмановны, и у мамы, и даже на хорео рассказывала девочкам. Все говорили – бредовое воображение.
Так прошла осень, снежно-мягкий молодой ноябрь под конец сменился сыпучим морозным колким ледяным снегом, снеговики больше не лепились – снова скукота. Но в самом конце года маме пришлось-таки пошевелиться – надо было одеть Инессу в синюю юбку на праздник – так сказали на ритмике, и мама села за машинку. Белую водолазку купили на вырост – маленькие размеры были раскуплены и на рынке, и в магазине, рукава и низ водолазки мама подшила вручную, а юбочка как обычно оказалась самая красивая.
Оказалось, что Новый год в Шайбе не волшебный, а колдовской. Иногда Инессе кажется, что именно шайбовский Новый год спас маму и, соответственно Инессу. Кроме озёр, расположенных по периметру города, залили множество катков во дворах. В городе, казалось, катались все жители от мала до велика. Мама разговорилась на горке с бабушкой какого-то «бешеного» мальчика и та объяснила, в какой стороне находится склад, где совсем недорого можно купить дорогие коньки – в ангарах за парком.
– Учитесь не на улице сами, а в ледовом дворце за минимальную плату.
– Нет уж, мы
