путь.
С трепещущим сердцем о нём говорят,
Что дикие нравы в том звере царят.
С трудом вспоминают все те, кто видал,
Двуногое иль, как кентавр, ступал.
Дрожат и трясутся, не могут уснуть,
Твердят о создании ростом с сосну.
Клянутся, что видели сквозь снегопад,
Копыта, дробившие в грязь черепа.
Косматое нечто в лохматой шерсти,
С зубами, чтоб мясо сдирать до кости.
С мордою волчьей стоит часовым,
С рогами оленя и рылом свиным.
Старинный народ его Богом считал,
Кровавые жертвы к горам поднимал.
Жестокую дань регулярно платил,
Чтоб древнее чудище их защитил.
Но шли поколенья, сменялись века,
Обрядная память уж очень зыбка.
Давно позабыты легенды в горах,
Что людям сообщали о Древних Богах.
Помнят лишь тучи, что ночи мрачней,
Шёпот деревьев да горный ручей.
Снежные шапки шпилей вершин,
В свете Луны пишут образ картин.
За мясом отважно, кто к скалам полез,
Средь диких лесов так навеки исчез.
Охотников мало в округе теперь,
Их всех погубил сей таинственный зверь.
Не веря в те сказки, народ уходил,
Но, видимо, чудище там пробудил.
Ни выстрелов звука, никто не кричит,
Лишь чавканье воющей твари в ночи.
Мы все трепетали под полной Луной,
Когда раздавался неведомый вой.
Никто не вернулся, с тех пор там царит,
Лишь хруст черепов под мощью копыт…
Ыр
Когда мир действительно треснул, и инфернальные легионы всепожирающего безобразного хаоса ринулись из разлома на беззащитные людские земли, ни одна могучая держава не протянула в обороне и двух лет. Демонам понадобилось всего 666 дней, чтобы захватить планету по всем её уголкам и континентам от ледников Антарктиды до северных областей Евразии, окутанных вуалью безмятежной полярной ночи.
Не стало больше ни стран, ни народов. Не стало даже общин выживших и аванпостов сопротивления. Подземные норы змеящихся пещер, могучие горные пики, казавшиеся непроходимыми дикие джунгли, глубины океанической бездны – ничто больше не служило безопасным убежищем для оставшихся в живых. Легионы уродливых, не поддающихся логике и описанию, созданий выжигали города, насмехались над военной мощью человечества, уничтожали памятники архитектуры, извращали их и возводили свои.
Умершие становились пищей, в которой демоны отнюдь не нуждались, но пожирали несчастные тела, потому что могли. Впитывали в себя людские души, запирая их, жаждущих освобождения, в личном аду собственных туловищ. Горстки выживших обратились рабами, скотом, выращиваемым ради истязаний
