Она стояла ровно и смотрела в глаза Трагедии, которая, словно в агонии, металась по комнате.
Вторые шестьдесят минут во мне просыпался гнев. Честно слово, я прилагал все усилия, что были во мне, к тому, чтобы избавиться от навязчивой Трагедии и остаться спокойным, добрым и живым. Но когда Она вышла на несколько минут, отвесив «проваливайте отсюда», моя Девушка отвернулась. Я подошёл к ней, положил руку на плечо и увидел, как по её щекам катятся горячие слёзы, а руки трясутся. Я обнял её и прижал к себе сильнее, чувствуя, как она вжимается в моё плечо. Всё кончено. Я смотрел на комод из светлого дуба и понимал, что этим днём закончится всё, что длилось больше двадцати лет. В груди у меня что-то оборвалось. Чувство было похоже на то, будто кто-то перерезал пуповину, соединявшую нас с Трагедией. Невидимая пуповина была оборвана двадцать одним годом уничтожения. Никто не думал подать зажим и кровь хлестала по всей моей грудной клетке. Теперь не было «нас» с Трагедией. Был я и Она. И я знал, что расстояния будут расти.
Моя Девушка просила меня тотчас уехать. И если раньше я всегда оставался наедине с Трагедией, то сейчас, в ту самую минуту, я понимал, что этому пришёл конец. Зелёные глаза Девушки, наполненные слезами, её красные щёки и слова о том, что она не хочет меня потерять, встали передо мной апостолами, вопрошающими что такое любовь. И ответом было – Она. Вся она. Моя Милая, Сильная и Дорогая Девушка. Мы начали собирать вещи.
Трагедия снова влетела в комнату.
Третьи шестьдесят минут гнев рассвирепел и отдавался звоном в ушах. Я бился за то, чтобы эта Трагедия больше никогда не тронула ту, которая защищала моё сердце все предыдущие сто восемьдесят минут.
Стемнело. На меня обрушивались бестолковые вопросы, на которые у меня не было ответов, как и желания искать их. Мы с Девушкой сели в такси и
уехали.
Эта Трагедия осталась там, глубоко ранив мои душу и сердце. А мы – переехали в Хижину На Окраине Города, что стояла яркой свечой, а позже для заблудшего внутри себя меня – маяком.
***
Это была наша первая съёмная квартира. Совсем маленькая, девственная студия. В ней гармонично сочетались белые обои и некоторая синяя мебель из Икеи: мягкий раскладной диван и три матовых стула. Кухонный гарнитур тоже был синим и очень уютным. Вероятно, это чувствовалось благодаря незаметной тёплой подсветке, проведённой по всему периметру навесных шкафчиков.
Ванная комната была совмещена с небольшой прихожей. Дверь туда была деревянной и с трудом открывалась, но мы привыкли и полюбили. Там было довольно мило: чистая ванна, синяя штора, два маленьких зеркальца и два фонарика на стене.
Обеденная зона, которую образовывали два синих стула, белый стол из Икеи, синие сервировочные подложки, обрамлённые узорчатым рисунком, и деревянный поднос, на котором у нас часто стояли небольшие букетики кустовых роз в белой кружке, была очень близко к кухне. И в этом особый виток уюта.
