ит, как собака у будки! Даже не шевелится. Да куда ты уставилась, не у калитки. Я же пальцем показываю – вон, справа, у забора. Под вишней!
– Игнат, не показывай пальцем. Тебе же тринадцать, а не пять. Нигде нет никакой козы, и вообще ничего нет, опять фантазируешь. Хочешь сбить меня с мысли, чтобы я забыла дать тебе задание?
– Ага, тут прям такая работа мысли нужна!
– Не болтай и не спорь с матерью, а бери лопату.
Щас, раскопался, жди! Пусть лохи какие-нибудь деревенские копают… Ба-лин, как мне не нравится ездить на дачу – это ж деревня, отстой, позапрошлый век. Скука, хреновый инет и туалет на улице. Копать землю мне вообще не нравится. И никому не нравится, взрослые всё врут.
Интересненько, откуда взялась коза? Сидит как-то странно… не по-козиному. Я глянул вправо. Нету её! Пошарил глазами вдоль забора – точно нет, и спрятаться ей негде. Значит, в заборе появилась щель. И большая, раз целая коза пролезла! Ну, щель я обязательно найду.
Не одни козы тут шастают. Недавно соседи – ну, типа соседи, потому что не совсем рядом живут, волка видели. Может, гонят, может, показалось. Отцу скажу, пусть заделывает. Нам чужих коз не надо, а тем более – волков. Дошёл до угла… Упс, забор весь целый. Может, от соседей как пролезла, хотя у них вроде только кот, рыжая наглючая зверюга…
– Игнат, я вижу, куда ты спрятался! Иди сюда, сейчас же. Вот здесь – мама раскинула руки в стороны настолько, насколько ей позволяла комплекция, – здесь будет чеснок. Копай!
У-у… Как отмазаться? Посмотрел на отца. Тот колбасился у калитки.
– Ку-у-уда? – мама моментально переключилась на более неустойчивый объект. Неустойчивый к работе в огороде, и вообще домашним делам.
Сама так говорит, типа юмористка. А ещё она говорит, что отец – объект, неустойчивый к алкоголю, и это правда.
– Куда лыжи навострил?
– Ё, ну всё она видит, прям шпионка. Вот как так, сын?
– Уже набрался! – мама вцепилась в калитку, – сынок, помоги, держи его! Куда он пьяный пойдёт?
– Дура! Пусти!
Ага… Неплохо, совсем неплохо. Копка откладывается!
– Мам, не связывайся… Всё равно уйдёт. Можно, я с ним схожу, послежу?
– Ох, сынок, столько дел, а он с утра напился… Ладно, сходи.
Уррра! Я сгонял в дачу, схватил телефон – лежал на тумбочке, заряжался, и рванул за отцом. Тот маячил уже у выхода из нашего аппендикса – так родители называют тупичок, узенькую дорогу между несколькими дачными участками. Через минуту я его догнал:
– Пап, а куда мы?
– К Валерке. Знаешь, вон в том углу?
– Там, где дубы у трансформатора и спуск к Волге, а дальше – другой кооператив?
– Ну.
Мы сошли с дороги на поле, чтобы сократить путь. Ба-лин, вроде тут был пустырь… Откуда поле-то взялось??? А фиг его знает, может, всегда тут было поле. Мы шли по узенькой полоске земли между ровными, нескончаемыми рядами дымчато-серых кустиков: отец впереди, я – сзади. Вспомнилась коза.
Да, кусты серые… ну, точь-в-точь как та коза! Справа были дачи – пёстрая нарезка земли с пятнами заборов и домиков. Сто раз всё это видел. А вот слева… Серые аккуратные ряды естественно и гармонично сливались с горизонтом, потому что небо было пасмурное, серое, но посветлее поля.
– Пап, а что это растёт?
– Чего? Ну, растёт и растёт. Не трогай.
Верхушки рядов очень были похожи на валики – округлые, мягкие. Казалось, что мягкие. Чем-то похожие на сахарную вату. Я запустил в валик пальцы. Ну, шерсть! Чистая, как бы взбитая шерсть, приятная на ощупь. Тёплая! Отщипнул кусочек – шерсть отделилась легко. «Созрела», – подумал я, и тут же про себя заржал.
После щипания кустик немного растрепался – я заметил, что внизу серых волокон зеленеют обычные стебельки. Ни фига себе! Никогда не слышал, что шерсть может в поле расти! Сфоткал с нескольких ракурсов, снял коротенький видосик. Ну-ка, загуглю, что это, а потом пост забабахаю… Все упадут!
Что-то тормозит конкретно. Ба-лин! Вообще нет сети. Отошли от дач на пятьдесят метров, и уже нет сети! Я глянул влево – туда, где маячили верхушки вышек. Должны были бы маячить. Но сейчас ничего там не маячило! Только шерсть до самого неба! Я потряс головой, потёр глаза…
– Игнат, ты чё отстаёшь?
Я засунул «шерсть» в карман и подбежал к отцу – он уже держался за калитку Валеркиной дачи. Ноги его мелко колыхались, как на пружинах.
– Пап, похоже, никого нет.
– Молчи! Иди за мной.
Из-за
