Чужь, похоже, растерялась: Кира чувствовала, как «скинсьют» затвердевает вокруг нее, словно готовясь отразить нападение.
Если б избавиться от Кроткого Клинка! Насколько все стало бы проще. Тогда у них появился бы выбор. Узел Умов столько столетий прятал чужь, спрячет и на этот раз.
Снова из груди Киры вырвался стон. Не было бы Кроткого Клинка – Алан остался бы жив и еще многие, многие. Все, чего она хотела – все, чего она хотела с тех пор, как заразилась инопланетным паразитом, – обрести свободу. Свободу!
Она отстегнула пряжку ремня безопасности, вытолкнула себя из кресла и встала. При перегрузке в 2,5g «скинсьют» позволил ей стоять прямо, но руки повисли свинцовыми гирями, колени и стопы запульсировали. Плевать!
– Кира… – окликнула ее Нильсен.
Кира завизжала. Так она орала, когда поняла, что Алан мертв. Она орала, она широко распахнула руки и пустила в ход все, что усвоила, тренируясь с Кротким Клинком, – каждую частицу нелегко давшегося ей мастерства, приобретенного в долгие одинокие месяцы сверхсветовых перелетов, – все пустила в ход, пытаясь стряхнуть с себя чужь. Ее гнев, и скорбь, и разочарования слились в едином, первичном желании.
Чужь рванулась вперед. Шипы и неровные мембраны распространялись во всех направлениях, вибрируя под натиском сознания и эмоций Киры. Но ей удалось мысленно сдержать их распространение, чужь выбрасывалась вовне так, чтобы не сделаться угрозой для других.
Все равно рискованно.
В зазоры между этими агрессивными выступами она видела, как «скинсьют» становится тоньше, отступает, а потом ее обнаженной кожи коснулся воздух – сухой, холодный. Шокирующе интимное прикосновение. Кожа пошла мурашками, обнаженные участки увеличивались, островки бледной наготы среди зазубренной тьмы.
В проходе скорчилось Итари. Выставило щупальца, словно прикрывая свой панцирь.
Кира толкала, толкала, вынуждая чужь отделиться, и наконец лишь несколько похожих на мышцы полос соединяли ее с ней. С десяток волокон и больше ничего. Кира сосредоточилась на них, попыталась заставить и их отделиться. Побуждала их отделиться. Гневно требовала, чтобы они отделились. Приказывала им отделиться.
У нее на глазах эти «мышцы» съежились, но они отказывались исчезнуть совсем. И разум тоже ощущал, как сопротивляется Кроткий Клинок. Он отступал, отступал до известного предела – и далее ни сантиметра. Еще немного, и они бы разделились, а этого Кроткий Клинок допустить не желал.
В ярости Кира поднажала еще сильнее. Зрение померкло на периферии, выключилось от такого напряжения, на миг ей показалось, что она лишится чувств. Но она оставалась на ногах, и Кроткий Клинок все еще защищал ее. От него исходили странные мысли, смутные, едва понятные, они червями точили ее мозг, поднимаясь из глубины к верхним слоям сознания. Такие, как: разделение нельзя осуществлять против правил. И: Время вышло из колеи. И: Многоплотяные захватчики все еще голодны, а поблизости нет хранилища. Сейчас разделение недопустимо.
Пусть слова были странные, но суть их была ясна. Кира
