й бабай!
– Хрм… бесит… – провел по своему лицу ладонью, чтобы хоть как-то прийти в себя.
– Что ты там себе под нос шепчешь? – решил-таки обратиться ко мне Авкадий, слегка ударив меня локтем в бок.
Авкадий. Да-а-а… Родители невзлюбили своего ребёнка, раз назвали таким странным именем. Хотя парень на вид нормальный. Немного низкорослый, но плечи как мои. Вместе в качалку до сих пор ходим, вот и результат. В школе ему дали кликуху “Гном” за такие габариты. Глаза, как и у матери, добрые, карие. Лысина, что совсем не портит его внешний вид. Кожа смуглая. Кстати, любит всякие эксперименты проводить да в авантюры ввязываться. Крутится, как может. А что делать? Кушать каждый хочет.
– Бесит всё меня! – посмотрел я в потолок. – Зарплату какой месяц задерживают! Говорю тебе, Гном, возьму биту и покажу этому "прорабу"! Затолкаю её туда, где солнце не светит! – и рукой наглядно показал, как я это представляю. Начальник совсем оборзел! Значит, допсмену влепить – запросто, а оплатить зарплату трудяге – так тут задержка и тому подобные отмазы. Видел я его задержки. Новую "Масту" купил, урод! Расхерачить её, что ли, чтоб жизнь мёдом не казалась?
– Олег, ты мне уже какой раз это говоришь, пятый или шестой? Ничего ты ему не сделаешь! Кишка тонка, – и показал мизинец.
– Да иди ты нахер, Гном! – отмахнулся я от него и встал на разлитую белую жидкость. Бл.. Зараза! – И все, кто здесь присутствуют! Все идите нахер! – подошел к стопке газет и, взяв одну, начал вытирать носок. – Задолбали вы меня! Спился я с вами да зарплату профукал, – и все продолжал вытирать носок газетой. – «Давай еще, Олег! Что ты как неродной, Олег!» Вот ты! Да, да, ты! Ты вообще кто? – махнул на мужика газетой, которой вытирал мокрую ткань, а оттуда вылетели кости рыбы. Бл… Зараза!
– Шо-о, я кто такой? – один из мужиков, что сидели у меня на квартире, принял на грудь пущенные кости. Приняв это за оскорбление чести и достоинства, мужик попытался привстать. – Да ты знаешь, кто я такой?! – причитал он мне, пока старался разобраться, где правая нога, а где левая.
– Понятно всё, – я бросил газету с рыбой на пол и указал на дверь. – Авкадий, бери этих мурзиков… – провел рукой по нынешней компании, – и валите по домам. Завтра на работе увидимся, – снова попытался прийти в себя, разминая мышцы лица ладонью, но поздно пришло озарение, что это та самая рука, которой вытирал вонючей газетой непонятную жидкость. Резко убрав ладонь от лица, поморщился и начал судорожно вытираться второй рукой, но получилось только всё размазать.
Авкадий, еле сдерживая смех, потому что был почти трезвым, кивнул мне, держа кулак возле рта. Пытался скрыть улыбку, но я-то вижу. Ладно, уйдут и помоюсь нормально.
– Ладно, Олег. Ты только не злись на него, – указал он на существо, что не определилось со своими ногами. Да как злиться на такого? – Не со зла. Синька в голову ударила. С кем не бывает? Уходим мы, – и похлопав меня по плечу, поднял "мясо" за руку, и потащил на выход.
В квартире, которая досталась мне от почившей матушки, поднимались с нагретых мест остальные алкоголики-тунеядцы и шли в дверной проём на выход.
Пришлось почти всё имущество продать, чтобы хоть как-то жить. Так что остался я в комнате один с матрасом. Другой мебельной утвари не было. А синька, которую пила вся страна и из-за которой у меня личная жизнь не складывалась, была дешевле бутыли молока с буханкой хлеба. Была еще подачка в виде рыбы, которую раздавали раз в месяц на заводе. Лучше бы зарплату выдали… Ох, вот и травимся этой не доводкой. Дешевле всё равно ничего не найти. Ладно хоть похмелья не было. Хотя гадость ещё та. Бр-р, аж в дрожь бросает при воспоминании её вкуса.
Наконец стукнул засов, и я понял, что остался один. Сняв носки и выкинув в ту же кучу, где лежала газета с рыбой, пошёл в ванну. Помыв лицо и ноги, вышел обратно.
В голову пришла прекрасная мысль – убраться. Выкинуть весь мусор и помыть полы. Но, переведя взгляд на часы на телефоне, что светились зелеными пикселями на экране, понял, что не сегодня.
– Ох, мама, на кого же ты меня оставила? – если бы она увидела этот срач, точно оторвала мне уши.
Подойдя к заляпанному матрасу, что лежал голым на полу, упал спиной вперед.
Воспоминания о былом пронеслись перед глазами. Родился я в очень бедной семье. Урод постоянно искал работу. Получив очередной отказ, вымещал злость на моей матушке. А я, как дурак, ничего не делал. Думал, что не моё это дело. «Взрослые, – убеждал я себя – сами разберутся». Так он и довел её до самоубийства. После чего пропал, сволочь! Я был уверен, что он виноват в её смерти. Искал через знакомых, полицию – голяк. Словно сквозь землю провалился. Даже связался с бандой. Заплатил деньги, что остались от матери, за поиски. Но нет. Либо просто обобрали меня, что вряд ли, репутация у них не такая, то ли залег на дно в другой стране.
Повезло, если можно так выразиться, что мне было почти восемнадцать. Так бы отправили в приют,
