дает по мозгам.
– Олег, да забей ты! Ну что может произойти? Метеорит упадёт?! Нормально всё будет, – метеорит не упадет, но что-то обязательно будет. Я не суеверный, каким могли меня посчитать. Просто есть у меня особенность чуять опасность издалека. Чем ближе задница подбирается, тем сильнее наседает мигрень. Ходил к доктору. Отклонений не заметили. Ну а как заметить, если оборудованию пятьдесят лет и работает оно через раз?
– Ладно, уговорил, – но сомнения мои до сих пор остались. Стоило ли нам приходить сюда? Надо было отговорить Гнома браться за это дело? Эх, все мы умны задним умом…
– Харе болтать! Не на базаре! Берите последний ящик и валим отсюда! – идиот в очках, который куратор, всё это время ничего не делал. Раздавал "команды", куда и какие ящики грузить. Мутный тип. Да и эти тоже, всё время молчат. А косые взгляды на нас я давно заметил. Даже оборачиваться не надо, чтобы почуять несколько сверлящих тебя глаз. Если захотят нас отмудохать, то я им так просто не дамся! И не с таким количеством дрался. Иногда даже умудрялся нос или ногу кому-то сломать.
– Ладно, понесли, – сказал мне Гном и взялся за ящик.
Долго не думая, я тоже взялся за края ящика и приподнял его со стеллажа. Дно начало проседать от влаги, и ящик развалился перед нашими ногами. Пока пыль оседала, Авкадий прикрыл рот рукой, побледнев, отошёл на два шага назад, где его и вырвало. Я же непонимающе нагнулся немного ниже, с опаской, но любопытство взяло верх. Когда пыль осела, я почувствовал, что мои ноги становятся ватными, а телом овладевает ужас от увиденного. Схватившись за стеллаж, чтобы ни сесть на том же самом месте, я переваривал картинку, что только увидел.
В коробке оказался ребёнок с подключёнными к нему какими-то трубками и колбами с надписью AEftPAB. С старым логотипом компании, производившей водку, которую мы все так яро любим. Компания, на которую я работаю. И эти трубки слишком мне знакомы… Неужели мы собирали оборудование для этого!?
Ребёнок казался не мёртвым и не живым одновременно. Видно, как грудная клетка то поднимается, то опускается. Но кожа на маленьком тельце выглядела настолько больной, что зомби в фильмах посочувствовали бы ему. Все тело покрывали загнившие раны, нижней челюсти нет, как и ног, а руки атрофировались и висели как переваренные макароны. Трубки были воткнуты в живот и в голову, где когда-то были глаза. Вся эта конструкция объединялась в колбу с прозрачной жидкостью.
Я также отошёл на два шага назад, не веря в то, что увидел своими глазами.
– Неужели… – но не успел я закончить мысль, как меня отвлёк звук. Глухой и повторяющийся. Подняв глаза и посмотрев туда, где только что стоял Гном, увидел верзил с битами. Его избивали те уроды, с которыми мы загружали ящики. Очкарик, который к нам подходил перед делом, снимал всё на камеру. Но где же второй очкарик? Куратор? Так, не время прохлаждаться!
– Авкадий! – взял я себя в руки. – Ах вы, долбанные идиоты!!! Да я вас на эти биты засажу, что конец из другого отверстия вый… – но не успел закончить речь.
"БАМ" –
