произнесла она.
Димка опустил в монетный приемник «двушку», ту, что дала ему Таня с родинкой. Сняв трубку с телефона-автомата, открыл записную книжку на нужной странице и, услышав длинный гудок, набрал московский телефонный номер. В трубке что-то пикнуло, затем щелкнуло, и «двушка» с треском провалилась куда-то глубоко, в чрево, железного ящика.
– Алло! – на другом конце провода раздался детский голос.
– Здравствуйте! – поздоровался Димка.
– Здравствуйте! – доносился все тот же детский голос.
– Скажите, пожалуйста, – продолжил Димка, глядя на Татьяну вопросительно, – я могу услышать Андрея Кирилловича Дымова?
– А кто его спрашивает?– спросил детский голос.
– Его спрашивает двоюродный брат Дмитрий Дымов. – Ответил Димка.
– А Андрей Кириллович на работе сегодня. А что ему передать? – спросил детский голос в телефонную трубку.
– Скажите, а когда он будет дома? – удивленно спросил Димка.
– Не знаю, часа через два с половиной. – Ответил голос из трубки. – Так что ему передать?
– Передайте, пожалуйста, что я в Москве проездом из армии и перезвоню через три часа. Хорошо? – спросил Димка волнуясь.
– Хорошо! – Ответил в трубку с другого конца провода детский голос.
Димка повесил трубку и, посмотрев на Таню, сказал:
– Здорово. Через несколько часов брат будет дома. Он точно что-нибудь придумает. Спасибо тебе большое за «двушку» и за помощь.
– Да не за что. – Ответила, смущаясь почему-то, Татьяна.
Дима взял за руку Татьяну, и они весело направились на перрон железнодорожного вокзала, туда, где их ждали новые друзья девушки и сослуживцы Дымова.
Апрельская теплая весна разливалась по всем проспектам, улицам и закоулкам Советской Столицы. На тротуарах, стоя по колено в талой воде растаявшего снега, громко щебетали грязные воробьи. Они всем своим хриплым голосом дворовых песен пытались рассказать прохожим удивительную новость о том, что утомительная, долгая и холодная зима уже закончилась. Старые и мудрые городские вороны, откуда-то сверху обогретых весенним солнцем крыш домов, грубым карканьем отвечали им низким басом как репродукторы «весна, весна», перекрикивая трамвайные звонки. Точно попадая в верхние ноты и высокую тональность весеннего ансамбля из разных сторон близлежащих улиц, доносилось пение первых представителей весны – скворцов. В своих нарядных переливающихся концертных костюмах, они, как первые скрипки большого симфонического оркестра, задавали весь ритм, такт и движение, создавая своим великолепным пением пламенную любовь, зачатие и рождение той новой красивой надвигающейся жизни, в которую верили и ждали безупречно все жители нашей необъятной Советской Родины.
Телефонный звонок в кабинете первого секретаря Крайкома прервал разговор Петухова и Семыкина.
– Людочка!
