на периферии городка. Окна типовых панельных домов с грустью смотрели нам вслед. Мы прощались с ними, не собираясь возвращаться. По крайней мере, в ближайшее время.
На станции первым делом пошли в кассы. Паша приобрел билет на вечерний поезд до Брянска по воинскому предписанию. Прикинув, что к чему, я решил, что свой билет возьму на вокзале в Москве, поэтому тщательно изучил расписание электричек, пока ждал его. Ближайшая электричка до столицы шла через сорок минут. О чем я и сообщил Паше, когда он вернулся.
– Время еще есть, – коротко резюмировал он итоги моего доклада.
– Да, есть. Надо бы чего-нибудь поесть.
– Продолжаешь стихи писать?
– Только начинаю.
Паша засмеялся.
Мы взяли по парочке беляшей и чашке кофе в киоске на привокзальной площади. Встали у столика с навесом, расположенного тут же, у киоска. Молча прикончили дымящиеся пирожки. Выпили кофе. К нам подошел какой-то старик.
– Что, ребята, на дембель? – спросил он.
– Ага.
– Ну, молодцы! Из дивизии?
– Из нее, родимой, – я полез за сигаретой.
– И далеко теперь?
– Далеко.
– Куда?
Я закурил.
– До Питера.
– Ну, это еще не так далеко… Удачи вам тогда!
– Спасибо!
Старик пошел дальше. Паша вслед за мной достал сигареты. Я протянул ему зажигалку. Не торопясь, он прикурил, глубоко затянулся, немного подержал дым в легких и так же плавно выдохнул. Спешить было некуда. И незачем. Хотя…
Тут вопрос философский. Зачем тогда мы так усердно куда-то спешили весь срок своей службы в армии? Куда неслись? В армии ведь иначе никак – все постоянно куда-то спешат, ломятся, бегут: офицеры торопят солдат, солдаты торопят дембель. Поэтому в армии каждый день аврал, так уж она устроена. Когда паровозу и вагонам не по пути, хорошего состава однозначно не выйдет.
Сегодня я прощался не только с черными птицами, сегодня я также прощался и со всей этой зеленой суматохой на грани сумасшествия. Теперь меня ждали другие моря, может, не менее безумные, и другие города, может, не менее жуткие, но другие. Другие миры, в которые нас никогда не пускали.
– Пойдем что ли на платформу…
– Пойдем.
После пива стало хорошо, но хотелось спать. Я закурил еще одну сигарету, чтобы согнать с себя сонную пелену. Вместо нее меня окутала пелена табачного дыма.
Платформа медленно заполнялась людьми. Мы поднялись по бетонным ступеням и пошли в ее дальний конец – там было посвободней. Вокруг яркими красками расцветала весна; весна надежд, весна любви, весна знакомой, но забытой свободы – как все забытое имеющей горький водочный привкус. Хотелось всего и сразу. Так, наверное, бывает со слепыми, которым внезапно выпадает удача прозреть: тебе не унять свой аппетит,
